Он гыгнул, а следом за ним осклабился брат:
– Бухгалтер!
Харкнув, они растерли плевки ободранными ботами, и пошли дальше, к Ваське.
Вот бы им сзади ломом с размаху. Чтоб насмерть, так как другого раза не будет. Если не ты, то тебя.
Это еще нормально здесь. Степка-афганец такое трындит про Питер! Там много чего с ним случилось, и он только про это несет, сначала его слушали, а потом всех достало. Одно и то же по кругу. Про то, как родственники пристроили его в дом инвалидов, продали его квартиру, и как приехали потом к нему двое в костюмах и с галстуками, мать их вежливые, и грузили его: поехали мол с нами, есть работа на заводе для инвалидов, дается общага и бабки. Если захочешь, вернешься. Что здесь-то делать? В общем, сманили они его и поехал как был, даже без паспорта. Поехали они на автобусе в Питер из того города, где он жил. Три часа ехали. Там были все инвалиды: безрукие-безногие, а один был слепой. Как приехали, так подумали, что их в общагу везут, к заводу, хотели жрать и спрашивали, а вместо этого их на какую-то хату выгрузили. Там у них забрали ксивы, у кого были, а одному дали по морде, так как уперся и стал пугать их ментовкой. Потом пришел толстый цыган, который был главный, и сказал, что они будут работать на улице. Он серьезный был, с цепями и кольцами, и тоже в костюме. Сказал, что будут смотрящие, и если кто-то захочет сбежать, то прибьют. Жрать будут давать на хате, утром и вечером, а что дали тебе на улице, то не твое. Из слепого сделали афганца: надели ему медали и форму и даже какую-то ксиву дали. Чтобы глаза не мозолить, их меняли местами, то есть сегодня здесь, а завтра в другом месте. Народу было много. И старые были, и не очень. Человек двадцать было, если не больше, и все жили в той хате. Кормили их мало – чтоб только не сдохли; спали на полу на матрацах, а если бежали, то ловили и били по печени. Один раз забили до смерти, а другого продули в карты. Сами тоже мерли, а на их место сажали новых. У цыган была крыша в ментовке. Они продавали дурь, и их не трогали, так как делились. Один раз кто-то пальнул в ихнего главного, но не кончили гада, а только ранили. В другой раз афганца туфтового вычислили. Били его трое. Выдернули все железки из формы. Смотрящий зассал, не вступился, а то бы и ему ввалили. Еще случай был, что старик признал своего кореша, который был ряженый под ветерана и денег ему был должен, стал ему морду бить – еле разняли.
Степка никем не прикидывался. Афганцем его тут уж прозвали, как бы для смеху. Он свалил-таки, старый хрен, от цыгана. Смотрящий заснул, а он по-быстрому сбег. Ехал на электричках к своему брату, но не нашел его и стал жить на улице.