Он положил руку в карман. Я тоже положила руку в карман. Он поднял левую руку и почесал голову. Я тоже подняла левую руку и почесала голову. Он взглянул на пол и дважды топнул ногой. Я уставилась в пол и дважды топнула ногой. Наконец, он взглянул на меня:
– Зачем ты меня передразниваешь?
– Чтобы рассмешить тебя!
Но он не рассмеялся, а продолжал пристально смотреть на меня.
– Чон Юн!
– Что?
– Не старайся.
– Нет, мы должны постараться.
Он повернулся спиной к книжной полке. Я тоже отвернулась от полок.
– Давай жить вместе.
Мои слова некоторое время бродили среди книжных полок, а затем эхом вернулись обратно ко мне. Он ничего не ответил.
Позапрошлой ночью в моей комнатке на крыше дома зазвонил телефон, было три часа утра. Эмили испугалась телефонного звонка и спряталась под стол. Звонил Мен Сё. Я спросила, где он. Ответил, что не знает. Он был пьян, и я с трудом понимала его слова. В ярости я заорала, чтобы он немедленно взял себя в руки, огляделся вокруг и нашел бы какой-нибудь ориентир. Последнее, что я услышала, – он находится около университета Хонджи. Второпях я натянула первую попавшую под руку одежду и бросилась к выходу, Эмили побежала следом за мной. Я пообещала скоро вернуться и закрыла дверь перед ее носом. Туго завязывая шнурки, я слышала, как она царапается в дверь. На улице было холодно, ниже нуля, и дул обжигающе ледяной ветер. Я обмотала шею шарфом, натянула перчатки, спустилась вниз и поймала такси. Похоже, Мен Сё находился где-то недалеко от студенческого городка. Я попросила водителя медленно проехать по улице перед университетом. Сверкающие огнями ночные бары до сих пор были открыты, из их дверей, качаясь, вываливались люди и ловили такси. Зачем он пошел туда? С дороги ничего нельзя было увидеть, и я вышла из такси, выбрала квартал и принялась прочесывать каждый переулок. Я обошла все близлежащие ярко освещенные переулки, но не смогла его найти. Я бродила по улицам и громко звала его, а бродячие коты разбегались и прятались от звука моего голоса, обрывки бумаги разлетались на ветру.
Должно быть, целый час я прочесывала улицы того квартала. Наконец, я обнаружила его за темной лестницей около театра Санволим. Там стояла телефонная будка. Похоже, именно оттуда он мне и звонил. И хотя я подошла к нему совсем близко, он не узнавал меня. Вероятно, он обо что-то сильно ударился – у него была поранена ладонь и разбит лоб. Мен Сё никогда так сильно не напивался в одиночестве, но теперь он остался абсолютно один. Я не представляла, как он умудрился в таком состоянии набрать мой номер. Его кожа была холодной как лед. Мен Сё крепко спал. У подножия лестницы образовалась толстая корка льда, а сверху свисали сосульки. Я вдруг подумала, что он мог просто умереть на улице, заснуть и не проснуться. Мне надо было как-то поднять его и дотащить до такси, но вокруг не было никого, кто помог бы мне. Мен Сё лежал на холодной земле, и я чувствовала свое полное бессилие. Я вспомнила: когда-то он нашел меня босую в центре города – мои теннисные туфли и сумка затерялись где-то в людской суматохе, – а потом, как пушинку, нес на спине по городу. Я сняла шарф и закутала его шею, набросила на него свою куртку, принялась растирать его холодные руки, чтобы хоть как-то согреть его, и надеялась, что мимо пойдет кто-нибудь и поможет. И в тот момент я подумала: «Мы должны быть вместе и никогда не расставаться, даже по ночам».