У юноши была не менее удивительная походка. Казалось, он не привык ходить по земле, а перемещался исключительно по воздуху. Когда он шел, казалось, будто одна нога поднималась в воздух прежде, чем он успевал опустить на землю другую ногу. Если девушка выглядела так, будто тонет в земле, то он готов был раствориться в воздухе при первом сильном порыве ветра. Я еще некоторое время наблюдала за ними, а затем отправилась своей дорогой.
Я нашла кабинет профессора Юна, уже собиралась постучать, но тут заметила, что дверь слегка приоткрыта, и распахнула ее. Профессор Юн поднял голову и взглянул на меня. Мне показалось, что его письменный стол отделен от всех какой-то перегородкой, но, приглядевшись, поняла – это лежат стопки книг. Стол профессора Юна располагался за этими книжными стопками.
– Входите.
Когда я вошла в кабинет, профессор Юн встал из-за стола. Верхняя часть его тела показалась над книжной перегородкой. Я увидела у него в руке пачку листов бумаги.
– Посидите здесь.
Судя по всему, в этот момент профессор Юн был занят какими-то важными делами, потому что он снова уселся за стол и до меня донеслось шуршание бумаг. Вместо того чтобы усесться на диван, я продолжала стоять и разглядывала кабинет. Здесь не было ни растений, ни картин на стенах. Повсюду виднелись книги, втиснутые в книжные полки, и ни одного календаря или даже зеркала на стене. Такие старые книги, которые, казалось, рассыплются в прах, если к ним прикоснуться, виднелись на полках корешками к стене, и потому нельзя было прочесть их названия. Из любопытства я потянулась к одной из книг, но как раз в этот момент раздался стук в дверь. Мы с профессором Юном одновременно обернулись. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли те двое молодых людей, за которыми я наблюдала под дзельквой. Тогда они, похоже, тоже направлялись в кабинет профессора Юна. Профессор Юн взглянул на них, а затем встал и направился к дивану. В руках он держал пачку бумаг.
– Вы еще не устали от меня? Нам пора бы перестать постоянно встречаться, – заметил профессор Юн, но при этом приветливо улыбнулся юноше.
И точно так же, как на лекции, тот почесал голову и тоже улыбнулся.
– Я хотел познакомить вас со своей подругой, – сказал он.
– Ты думал, что тебя одного мне недостаточно, и решил привести еще и подругу? Присаживайтесь.
Я по-прежнему стояла перед книжными полками, тут профессор Юн перевел взгляд на меня. Порой в нашей жизни бывают мгновения, когда мы будто заново переживаем какую-то ситуацию, хотя прежде такого с нами не случалось. Профессор Юн сел рядом со мной, а юноша и его подруга устроились напротив. Мне было неловко сидеть рядом с профессором Юном, но сесть рядом с девушкой я тоже постеснялась. Юноша и девушка были словно тени друг друга, и потому никто не мог сидеть между ними. Это казалось очень странным. Меня захлестнуло ощущение дежавю – когда-то мы уже вот так сидели. Юноша и я впервые посмотрели друг другу в глаза. У него были черные-черные брови, словно их натерли углем. Это тот глубокий черный цвет, который будто полностью впитывает вас в себя. Когда его лицо меняло выражение, первыми шевелились брови. Его близкие родственники наверняка научились определять по его бровям, в каком настроении он пребывает в данный момент. А под бровями задумчивые глаза, казалось, на мгновение улыбнулись и тут же скользнули мимо меня. Его нос остро выдавался вперед между выступающими скулами.