— Терпи теперь, казак.
— Отец, послушай, — Макар вдруг вспомнил, что он хотел сегодня сказать отцу целый день, да все не находил подходящего момента, — вчера за ужином я тебя обидел… То, что я наговорил… Я даже сам не знаю, в чем дело!
— Ничего, нормально.
— Нет, ты послушай!.. Самое забавное то, что сегодня я вдруг почувствовал какую-то особую близость между нами.
— Орел или решка? — Степан Николаевич протянул руку с зажатой в ладони монеткой.
— Решка.
Кравцов подбросил монету, поймал и разжал ладонь.
— Точно, решка. Тебе повезет.
Он спрятал монетку в карман и потянулся за второй сигаретой, теперь уже за своим любимым «Честерфильдом», лежащим в нагрудном кармане тенниски.
— Ты все-таки послушай, папа. Я ведь знаю, что я маме сделал больно сегодня… Но кого бы я ни выбрал — она все равно будет недовольна… Я вижу — ей Лолита не очень нравится!
— По-моему, ей не нравится то, что ты на себя слишком много берешь. Ей не нравится не Лолита, а то, что ты слишком быстро и совершенно непоправимо вырос, сынок… А что до Лолиты, то эта девушка действительно не такая и простая.
— Но именно это меня и привлекает в ней в первую очередь! — Макар от волнения даже выронил сигарету из рук и теперь чертыхался, стряхивая искорки с новых штанов. — Понимаешь? Эта печаль, которой она как будто полнится… Не знаю почему, но мне кажется, это очень интересно и загадочно… И я понял, что могу помочь ей, в конце концов. По-моему, это прекрасное чувство, разве нет?
— Вот сукин сын, всю идиллию нарушает! — воскликнул Кравцов-старший, и до Макара не сразу дошло, что отец имел в виду сверхзвуковой самолет, загрохотавший в небе.
— Послушай и ты, Макар… — добавил он через несколько минут, когда шум затих. — Я не пытаюсь тебя останавливать, мне самому нравится Лолита, очень нравится… Но ты уверен? Ты уверен, что именно она тебе нужна?
— Папа, ты ее не знаешь. В ней есть очень многое, чего никто не знает, кроме меня, — Макар не мог увидеть, как блеснули вдруг непонятным светом глаза отца в темноте ночи. — Если бы ты это увидел, ты бы отнесся к ней по-другому… Когда мы с ней одни, она совсем другая, не такая, как при всех.
— Да, конечно…
Старший Кравцов встал, сильным щелчком отбросил окурок подальше от дома, на гравийную дорожку.
— Я пошел спать. Пока.
А Макар еще некоторое время сидел под звездами, курил и думал. Думал о ней, о Лолите…
Но заснуть Кравцову-старшему не удалось.
Он долго ворочался и вздыхал.
Единственное, о чем он думал, даже, скорее, не думал, а чувствовал — это близость Лолиты. Ночь, тишина, и где-то совсем рядом, через стенку или через две — Лолита. Желанная. Возможно, нагая или почти обнаженная, но уж во всяком случае недоступная.