Сыны Перуна (Жоголь) - страница 51

Через час почти две сотни воинов князя с десятком пленных хазар вошли в поселение. Борята, договорившись с княжьей дружиной, послал гонцов на болота с добрыми вестями и приказом возвращаться.

Злобно смотрели славянские мужики на приведенных русами пленных. В драных перепачканных одеждах, со связанными руками, когда-то грозные хазарские вои сейчас не выглядели такими уж и страшными, какими они предстали перед пореченской ратью несколько дней назад. Угрюмо смотрели хазары на своих недавних противников, кто откровенно дерзко, а кто с испугом. Но никто при этом не проронил ни слова – ни победители, ни побежденные. Русы заперли их в одном из сараев, предварительно развязав руки и поставив двух сторожей из отроков. Поселковым мужикам было поручено напоить и накормить пленных. Среди запертых в ветхом строении людей сидел и думал о своей незавидной участи бывший слуга убитого Буйука – буртас Тилмай—Кечайка.

К вечеру в Поречное вернулись женщины, старики и дети и все поселение наполнилось криками радости и громким женским плачем. Жены и матери, потерявшие своих близких в сражении с хазарами, не стесняясь выражали свои скорбь и горе. Почти в каждом дворе, каждом доме горе и радость слились воедино. Оплакивая погибших, воем выли бабы, плакали маленькие дети, а выжившие в бою мужчины не знали таких слов, которыми можно было бы утешить вдов и сирот.

Невер, обняв мать и сестер, поведал им о смерти мужа и отца и, увидев на их слезы, отвернулся в сторону. Неподалеку в одиночестве стоял Радмир, ему уже некого было встречать, он постоял, насупившись, несколько минут и, повернувшись, побрел прочь. Навстречу ему попалась дочь пореченского воеводы. Зоряна увидела Радмира, ее глаза засветились, но несмотря на то, что девушка рванулась к нему навстречу, Радмир сейчас не чувствовал радость от встречи. Он только кивнул остолбеневшей красавице и побрел дальше, озабоченный своими, лишь ему одному ведомыми мыслями. Многие знали, что Борятина дочь тайно вздыхала по парню, и даже суровый воевода давно уже подметил, что дочь перестала быть маленькой девчонкой. Зоряна, почувствовав холод, исходивший от парня, побледнела и замерла. Наблюдавший эту сцену Невер только в очередной раз тяжело вздохнул.

Наскоро возведенная курганная насыпь возвышалась посреди огромной поляны, окруженной лесом, и семь мертвых тел лежали в ряд на самом ее верху в окружении скопившихся вокруг них воинов-русов. Оружие и доспехи мертвецов были аккуратно сложены у них в ногах, здесь же лежали их седла, уздечки, какая-то нехитрая посуда, турьи рога и чаши, на дне которых было насыпано по несколько медных монет. У подножья насыпи, вознося руки к небу, монотонно рыдали четыре старухи, которых русы пригласили из числа пореченских жительниц для совершения поминального обряда по усопшим воинам. Вокруг небольшого кургана горели костры, на которых в чугунных котлах варились мясо домашних животных, дичина и другие яства, предназначенные для предстоящей стравы – поминального пиршества. Все стоявшие вокруг дружинники были без доспехов и шлемов, в простых домотканых или богатых шелковых рубахах, в зависимости от степени знатности воина, его положения и уровня дохода, подпоясанные широкими золочеными поясами. Такие пояса отличали княжьего дружинника и выдавались при переходе из отроков в гридни. Из оружия они оставили при себе только кинжалы и мечи, с которыми княжья гридь не расставалась почти никогда. Луки, стрелы, копья и щиты, а также шлемы и кольчуги они оставили сегодня в домах, в которых расселили их пореченские жители. Все они, кроме небольшого, до зубов вооруженного отряда из тридцати облаченных в доспехи всадников, укрывшихся в лесу и выполнявших роль охраны, стояли с непокрытыми головами. Часть воев, с наголо бритыми головами, украшенными одной-единственной прядью волос, с длинными, свисающими ниже подбородка усами, представляли собой коренных варягов-русов из прибалтийских бодричей и верингов. Другие, бородатые и длинноволосые или постриженные «в кружок», были, в основном, из примкнувших к княжьей рати покоренных славян: кривичей, вятичей и древлян, а также ближних соседей радимичей – северян. Некоторые из дружинников были из мородово-мерянских племен, черемисов и бесстрашных, воинственных буртасов, часть воев были из степняков – угров и булгар – и для славян-радимичей они мало чем отличались от ненавистных хазар. Особняком держались немногочисленные скандинавы: рыжеволосые свеи, даны и угрюмые воины севера – нурманны, бородатые, с обезображенными шрамами хмурыми лицами. Но все это разноплеменное войско, присягнувшее великому киевскому полководцу, носило в ту пору одно имя – Княжья Русь. Многие по привычке называли своего вождя по-своему, каждый на свой лад: князем, воеводой, каганом или конунгом. Многие с трудом понимали славянскую речь, но все они, связанные узами воинского дружинного братства, умели воевать и воевать так, что слава о них гремела от холодных берегов Балтики до жарких земель, населенных византийскими греками.