Теперь, год спустя, все было совсем иначе и намного серьезнее. Дело было не только в том, что Гарвард продул, но и в том, что прошел еще год, а вопрос с наследником оставался нерешенным. И стал намного более насущным.
– Отец, я юрист. У меня свои обязанности, своя ответственность, – сказал я.
– Понимаю. Но наш центр операций в Бостоне совсем не будет мешать твоей социальной деятельности. Скорее наоборот: можешь считать работу в Фирме ее другой стороной.
Мне не хотелось обижать его, поэтому я не стал говорить, что «другая сторона» – как раз то, с чем я так серьезно борюсь.
– Я понимаю, – сказал я, – но, честно говоря…
Здесь пришлось помедлить, облекая свои воинственные доводы в как можно менее резкие слова.
– Отец, я ценю, что ты обратился ко мне. Но я на самом деле… не склонен принять твое предложение…
Кажется, сказано было вполне определенно – отец даже не сказал обычного «У тебя есть время подумать, сынок».
– Понимаю, – сказал он. – Я разочарован, но понимаю.
На обратном пути я достаточно успокоился, чтоб сострить самому себе под нос:
– В нашей семье вполне достаточно одного миллионера.
Хоть бы Марси уже была дома!
– Оливер, ты уверен?
– Да, Марси.
Марси уже была дома, когда я вернулся из Нью-Хейвена, и была свежа и бодра. Невозможно было даже представить, что она провела весь день в самолете.
Хотя разговор с отцом был всего лишь одной из множества новостей, он заинтересовал ее больше других.
– Ты отказался, даже не задумываясь? – изумилась она.
– Не задумываясь и не сомневаясь.
Потом я вспомнил, с кем говорю. И поинтересовался:
– Естественно, будь ты на моем месте, ты бы возглавила эту проклятую компанию, не так ли? То есть, ты ведь так и поступила.
– Но я была очень сердита, – искренне призналась Марси. – Мне столько всего хотелось доказать.
– И мне. Именно потому я и отказался, – заметил я.
– И ты допустишь, чтобы… м-м… наследство ушло к другим?
– Хорошее наследство – первые предприятия с каторжными условиями труда в Америке!
– Оливер, это древняя история. В наше время член профсоюза зарабатывает баснословные…
– Да какая, к черту, разница!
– Посмотри, сколько хорошего сделала твоя семья! Больница, Барретт-Холл в Гарварде. Пожертвования…
– Слушай, давай сменим тему, ладно?
– Почему? Ты ведешь себя, как ребенок. Как какой-нибудь левый радикал из прошлого!
Какого дьявола она так отчаянно пытается уговорить меня взять на себя руководство папиной компанией, черт бы ее побрал?
– К черту все это, Марси!
Внезапно раздавшийся телефонный звонок просигналил «Брейк!».
– Мне ответить? – спросила Марси.