– Зря мотались, выходит.
Соболев поднял брови, подумал и улыбнулся, готовясь ответить сильно и развернуто. Егоров, сощурившись в экран, объяснил:
– По главному вопросу полный ноль. Заявку нашего конфидента не выполнили, выполнить в срок не сумеете, про него ничего не поняли, иных способов надавить нет.
– Но зато… – спокойно начал Соболев.
Егоров еще спокойней перебил:
– Зато мы выяснили, что руководство оборонного концерна владеет совсекретной информацией по Лесу, причем получает эту информацию чуть ли не в текущем режиме. И это умение упирается в некую конвенцию, про которую в курсе наше руководство. И что дальше?
– А дальше мы должны спросить руководство.
Егоров поморгал и сказал почти нараспев:
– То есть вы предлагаете выполнить приказ некоего пиджака – вот так, сразу, задрав хвост. Это с одной стороны. А с другой стороны вы предлагаете мне, непосредственному и почти любимому начальнику, подставиться по полной и обрезать себе свободу действий.
Соболев даже растерялся и глуповато спросил:
– Разве?
– Ну сами смотрите. Если мужчина Жарков не гонит – а мы с вами не думаем, что он гонит, так? – то действительно есть некая высокая конвенция, способная регулировать наши действия. Я хэзэ его, кого с кем и про что, но мужчина Жарков считает, что наше начальство про конвенцию знает, что оно непременно заставит нас его выполнять, и что после этого мы от мужчины Жаркова отступимся навсегда. И, я так понимаю, не только от мужчины Жаркова, но и от Чулманска в целом, а может, и еще от чего. Понимаете, да?
Соболев длинно вздохнул. Чего тут было не понять. Устал он от этих игр. Еще вступить толком не успел, и даже нюхнуть, а уже устал.
Егоров продолжал:
– То есть руки-ноги нам начальство свяжет, а результат-то требовать не перестанет. И мы должны будем результат показать. А выйти на него можно сугубо через Чулманск. Я правильно понимаю, что в Штаты или там в Норвегию вы ехать не намерены?
Тут Егоров поднял руку и сделал длинный жест навстречу тяжелому взгляду Соболева. Видимо, это должно было означать извинение за очередной приступ юмора. Впрочем, Егоров тут же принялся барабанить по клавиатуре, так что, может, разминал кисть.
Соболев решил счесть жест извинением.
– Андрей Борисович, ну ерунда какая-то. Мы же объясним, что при таких вводных результата не будет – и все дела. В Чулманске все глазки прячут и показывают на Москву. Значит, надо организовать давление из Москвы, иначе без толку.
Егоров молча отнял правую руку от клавиатуры, чтобы продемонстрировать большой палец, и вернулся к выбиванию неритмичной дроби.