Уехала в Питер к отцу. Иосиф звонил, посылал записочки, которые заканчивались словами: «Целую мою Таточку ного, ного раз» Это с тех давних времен, когда, прощаясь, спросил её, совсем малышку: «А тебя, рыжая, можно поцеловать?»
— Ного, ного раз, — важно ответила она. Она действительно тогда была тёмно-тёмно бронзовой и розово-смуглой. Её называли персиком.
И однажды она здорово перепугалась.
Тифлис, детская ёлка в доме Кара-Мурзы. Много детей, она самая младшая Никита Макарьевич поставил её на стол и спросил: «Кто хочет персик?»
— Я, я, я, — запрыгали дети.
— Вот он — настоящий персик. — Никита Макарьевич обнял Надю, — но я вам его не отдам.
У неё бешено колотилось сердце, и она ни в какую не хотела сойти со стола: боялась, что съедят. Она и сейчас боится.
Может быть, если бы рядом были такие, как Кара-Мурза, доктор Худатов, Конон Савченко, Курнатовский, Шелгунов она не боялась бы, но они исчезли, погибли и рядом другие.
Отец уговаривал вернуться. Сказал, что в семейной жизни — главное терпение. Ему ли не знать.
Вернулась и сразу же вызвали на заседание комиссии Замоскворецкого района на чистку. «Чистка после чистки» Дурной каламбур. Чудовищно болел низ живота, тошнило. Иосифу о предстоящей процедуре не сказала, но интуиция шептала: «Хотят съесть».
И как только увидела их лица, — лица людей давно не евших персиков (или никогда их не пробовавших) поняла: предчувствие не обмануло. Больше всего думала о том, чтоб не заметили заплаты на кофте подмышками, поэтому сидела неподвижно, плотно прижав локти, сцепив на коленях руки.
Начали вроде незлобно: когда вступила, где работала. Отвечала с ученической готовностью: в восемнадцатом, машинистка при штабе Южного фронта, журнал «Революция и культура», Наркомат по делам национальностей, последнее время — машинистка в секретариате у Ленина, некоторое время не работала в связи с рождением ребёнка… и чувствовала, что где-то зарыта мина.
Может, в этом вопросе?
— В журнале вашим отделом руководила Наталья Седова?
— Нет она руководит в Наркомпросе отделом музеев.
— В секретариате Вы сильно загружены?
«Наверно им известно, что Иосиф велел ей уйти из секретариата, что Фотиева рассказала об этом Ленину, и Владимир Ильич назвал Иосифа азиатом, и это в присутствии Марии Ильиничны, которая Иосифа терпеть не может. Иосиф как-то сказал за то, что не захотел жениться на ней, а Ильич, будто бы, предлагал сестру в невесты… В секретариате все всегда известно, даже то, что известным быть не должно. Все пробалтываются понемногу, а в результате — никаких тайн. Пожалуй, самая болтливая Володичева, за ней Гляссер, Лидия Александровна Фотиева — кремень, если уж с кем делиться, то только с лучшим другом своим — Цурюпой, а Иосифу всё известно от меня…»