Единственная (Трифонова) - страница 190

Шла оглушенная услышанным и вдруг увидела, что навстречу из-за поворота появилась Александра Юлиановна.

«Нет, нет, только не сейчас! Сейчас она не справится с тобой».

Схватила Ирину за руку, затащила в какую-то нишу, но Канель, не доходя до них, постучала в чей-то кабинет.

— Ты что так испугалась? Это же главврачиха.

— Она мне велела лежать, у меня приступы аппендицита.

— Да ты что?! Почему же…

— Никакой это не аппендицит… неважно, все неважно… все надоело, все опостылело, ничто не радует.

Она повернулась лицом к стене. Узор трещин на краске напоминал свернувшегося в утробе младенца.

— Надя, что с тобой, а дети?

— Все. И дети. Для меня нет места нигде. Пойдем со мной. Все равно скоро обед, я тебя покормлю.

— Не могу, Надюша. Давай повидаемся после праздников или на праздники, сегодня у меня назначена… ну в общем что-то вроде свиданки.

Женя уговорила перед банкетом по случаю пятнадцатилетия Октября подстричься и сделать модную прическу. Она согласилась, потому что было все равно, и в пустоту можно бросать что угодно. Как тогда почти в эти же дни, пятнадцать лет назад, когда Иосиф исчез, она остригла косы. Теперь он исчезает навсегда, нужно только терпение и силы, чтобы через месяц защитить диплом и уехать в Харьков.

Там она сможет распоряжаться своей судьбой и поступками, как захочет, а здесь она никому не нужна и от всех зависит.

И еще один выход, тот, о котором в горячечном бреду говорила ночью, на Миусском сквере Руфина в их последнюю встречу.

Настоящий конец мукам, ведь он не только ее замучил, он всех замучил, он народ замучил. Стоял на трибуне самодовольный, переминаясь с ноги на ногу как всегда, просиял, когда сомкнутыми рядами прошли отряду ОГПУ. А самому, наверное, холодно без шарфа, когда напомнила, рыкнул злобно, теперь долго будет кашлять, у курильщиков бронхит протекает тяжело.

Вот уже начинается: засмеялся и закашлял. На нее не смотрит. Екатерина Давидовна, добрая душа, все старается сделать вид, будто она тоже участвует в разговоре. «Правда, Надя? Вы согласны, Надя?», а она не участвует, сидит молча в этом новом крепдешиновом платье, с ненужной розой в волосах, Женина идея.

«А кто читал и не сообщил в ЦК и ЦКК, считаются укрывателями врагов партии и рабочего класса». Она читала и не сообщила, потому что никакие они не враги. Враг — вот он, сидит напротив, набивает трубку, миллионы желают ему гибели, и гибель лежит в ее спальне, в тумбочке возле постели. Но она, она ведь знает, как он одинок…

— Эй!

Она подняла голову, он скатывал из табака шарик:

— Эй ты! Чего сидишь, как на похоронах. Давай пей! — стрельнул шариком, попал в глаз.