— Нет, — прошептала она, отодвигаясь. — Никто не знает. Я никому не говорила. Ясно?
— Ясно, — сказал я. — Хорошо.
Я снова привлек ее к себе.
— Я никогда никому не скажу, Уилл. — Она расплакалась. — Никогда. Я знаю, чем это грозит. Тебе. Нам. Зачем мне это делать? К черту, Уилл, зачем мне это делать?
— Все нормально. Забыли.
Она рыдала, вздрагивая всем телом. Я обнимал ее, и мне все было понятно.
Вскоре Мари уехала домой, а я остался сидеть на полу.
В те недели я сидел в кафе и читал. Ходил в кино. Вечерами шел в «Ла Палетт» и пил. Спал допоздна, часто за полдень. Я скучал по Мари, и когда город опустел, на улицах становилось все спокойней и спокойней, по мере приближения к Рождеству, мне все больше хотелось, чтобы она вернулась.
Она слала мне сообщения. «Я люблю тебя, Уилл». «Я скучаю по тебе, Уилл». «Боже, как я скучаю по твоему телу. Comme tu me manques!»[56]
В день Рождества я поковырял жареную курицу и выпил бутылку бордо.
Когда мои родители были живы, я садился вместе с ними возле елки, и мы открывали подарки. В Рождественский сочельник, за несколько месяцев до их смерти, мы поехали, чтобы провести с ними неделю. Мы вчетвером ужинали, а за окном валил снег.
Мои родители. Изабелла и я.
После ужина папа разжег камин, и мы сидели все вместе в гостиной и ели пирог с пеканом. Потом Изабелла улеглась на диван, положив голову мне на колени. Мы вчетвером сидели несколько часов, любуясь снегом, который падал в бледном свете фонаря на крыльце.
Теперь я сидел за маленьким столом в своей квартире. Шумы комнаты. Слышался звук разрезающего курицу ножа. Звук льющегося в мое горло вина. Стук бокала, когда я ставил его на стол. Я попытался совсем замереть. Затаил дыхание и представил себя одним в Париже. В комнате в городе, затаившего дыхание.
Через несколько дней после Рождества она прислала сообщение.
Я сидел один в кафе, читая «Игру в классики»[57].
«Я беременна», — было написано в сообщении.
На Рождество мы поехали в Межев. Семейное мероприятие. С нами была моя сестра. Мы были вчетвером. Родители сняли на каникулы шале. Уютное, с широким камином из камня. И все были счастливы. Мне понравилось проводить время с отцом, который пообещал остаться на все праздники. Иногда мы вместе катались на лыжах, только вдвоем. Он очень мило себя вел. Пил меньше обычного. Спрашивал про школу. Помню, я пожалела, что не могу рассказать ему все о своей тайной жизни. Мы сидели вместе на подъемнике, обогретые солнцем, упакованные в свои парки, и говорили, говорили… Он меня смешил. Рассказывал разные истории про Китай, где жил по большей части. Он так часто отсутствовал, что я забыла, как обожаю его, и мне все время хотелось сказать ему правду. Мне почему-то казалось, что он не рассердится. Не устроит скандал, не пойдет в школу, ничего такого не сделает.