Я представил ее в тускло освещенной комнате. Мерцают мониторы, озаряя наш маленький, верный клуб.
Среди любящих ее детей она на высоте. Там она в центре мира, арбитр вкуса, терпеливый читатель, резкий критик, законодатель совершенного нравственного порядка.
Я сел за ее стол, взял из ящика красную ручку и начал писать.
«Дорогая Миа».
Но дальше у меня не получилось, и я оставил как есть, только эти два слова на листе белой бумаги: «Дорогая Миа».
Встал. Дотронулся до ее пальто, висящего на спинке стула, и ушел.
Из коридора мне была видна Мур. Она сидела в кресле лицом к пустому серому дивану, по бокам которого два кресла в комплект к нему. В одном из них мистер аль-Мади, положив левую ногу на правое колено, и мне видна истертая подошва его ботинка. Я вхожу, и при виде меня улыбка застывает у него на лице.
Лицом к нему в кресле сидит Пол Спенсер.
Мур поворачивается ко мне, будто бы с чрезмерным удивлением. Похоже, я совершил ошибку. Возможно, они передумали. Мгновение я испытываю облегчение, но не успеваю заговорить, расслабиться, согласиться с этим, как она сухо произносит;
— Входите, Уилл.
Я сажусь на оставленное для меня место — на низкий диван. Новый комплект, что ли. Я его не помню.
Пол Спенсер сидит, потирая бороду. Мур смотрит на меня, на ней бежевый костюм. Держится она скованно, сидит, положив ногу на ногу. В окне за ней я вижу парковку. Уезжают последние автобусы. Сидящий справа от меня Омар аль-Мади изменил позу и слегка повернулся ко мне в своем кресле.
С участившимся дыханием я сажусь на край дивана. Чувствую, как кровь медленно пульсирует в венах. Я весь внимание. Странное ощущение, граничащее, на секунду думаю я, с радостью.
— Уилл, — говорит она. — Мне бы хотелось задать вам вопрос.
Я киваю.
— Буду откровенна. Полагаю, вы знаете, в чем дело, и этот вопрос не станет для вас неожиданностью. — Она смотрит по сторонам, сначала на аль-Мади, потом на Пола Спенсера, затем снова на меня. — Уилл… Вы состоите или когда-либо состояли в неподобающих отношениях с ученицей этой школы?
Я сижу неподвижно. Ничего не отвечаю. Только перевожу взгляд с ее рта на стеклянный стол передо мной.
Я жду. Ощущаю биение своего сердца. Представляю кровь, циркулирующую по моему телу. Сколько бы раз я об этом ни думал, никогда не обдумывал свой ответ.
Я сосредоточиваюсь на отражении потолочной лампы в стекле. Она словно делается ярче и приобретает глубину и текстуру. Не знаю, сколько времени я так сижу.
— Уилл, — вступает Пол Спенсер.
— Нет, — отвечаю я и быстро смотрю на него. Мне кажется, он разочарован во мне. Похоже, он надеялся хотя бы на честность.