.
Я смотрел на суровых мужчин и женщин, марширующих позади ярко-желтых флагов «Хезболлы», на которых зеленые кулаки сжимали АК-47. Следом за ними вприпрыжку двигались университетские хиппи и размахивали мирными лозунгами. Я ощущал, что участвую в чем-то важном, но похолодел, увидев эти желтые флаги, потому что с самого раннего детства меня научили бояться «Хезболлу», ненавидеть это движение.
Находясь так близко, я словно погрузился в опасный и экзотический мир. Я был частью настоящего бунта. Мы все были вместе там, в величайшем городе мира, мы все, отовсюду, выступая против мировых нарушителей порядка. Увлеченно выступая, участвуя в чем-то. Мы были там. Присутствовали. Жили.
Я знал, что он гордился бы мной. За то, что я, подняв кулак, пел «Non а la guerre, non а la guerre». А мои родители? Если бы они узнали, что я приветствовал проходящих мимо членов движения «Хезболла», они прийти бы в ярость. Отец — американский дипломат, мать-еврейка, после стольких лет в арабских странах, где постоянно присутствует скрытый антисемитизм, а потом после тех лет в Израиле. Они пришли бы в ярость.
Подбадривая демонстрантов криками, я впал в экстаз. Все громче и громче я пел «Non а la guerre, non а la guerre», пока сам этот напев не превратился в нечто угрожающее. Прислонившись к фонарному столбу, Колин курил и наблюдал за происходящим, не сводя глаз с группы девиц-хиппи без лифчиков, которые танцевали в нескольких ярдах от нас.
— Что, правда нравится, приятель? — крикнул он.
Я обернулся к нему с саднящим горлом и кивнул.
— Надо жить увлеченно, — сказал я, изображая Силвера.
— Чертовски верно, — согласился он, наклоняя голову и вскидывая вверх кулак.
С бульвара дю Тампль протестующие выплескивались на площадь, как в дельту реки. Порядок, обеспеченный марширующими на бульваре, немедленно нарушался, как только они растекались вокруг статуи Республики. Плакаты, до этого натянутые, провисали. Коммунисты в красных рубашках перемешались теперь с танцующими радугами. Постепенно прибыли последние демонстранты, за которыми шли работники городской службы, методично убирающие мусор, до чистоты моющие асфальт из распылителей. А уже за ними медленным парадом двигался спецназ со своими синими фургонами.
Демонстранты раздавали листовки, пели, кричали в мегафоны. То, что было единым массовым протестом, превратилось в море маленьких. Мы нашли продавца сосисок, купили себе ленч и съели, сидя на тротуарном бордюре.
— Кто все эти люди?
— Не знаю, старик. — Колин покачал головой.
— Они так увлечены.
— Готов поспорить, большинство пришло сюда, чтобы на фиг потусоваться. Я хочу сказать, посмотри на девчонок, которые бегают со своими радужными флагами. Через пару лет они будут искать работу в банке, как все мы. Может, эти волосатые долбаные марксисты настроены на долгую борьбу, да парни, у которых на флагах АК-47, но остальные? Не грузись, это уличная вечеринка.