велят нам с ней и вдвоем жить... будем вдвоем садиться с прислугами.
- А другие-то мои детушки мне, думаешь, разве не жалобны? - говорит солдатка. Тут старушка и задумалась.
- Другие! - говорит. - Да... вот то-то и есть... Еще и другие есть!
Развела руки, и опять задумалась, и стала сама к себе втишь приговаривать:
- Ox, ox-ox-ox!.. Одни да и другие есть... да и много их... Вот и горюшко! А что сделать-то?
А солдатка, не долго думая, отвечает ей:
- А ты не знаешь, баунька, что сделать?
- Не знаю, касатынька,
- Вот то-то и оно.
- А ты разве знаешь что-нибудь?
- Я знаю.
- Так ты скажи.
Солдатка задумалась, слов у нее не находилось для выражения того, что она придумала,
И старушка молчит.
Тягостно-тягостно стало в темной избе, как будто сатана взошел. Старушка вздохнула и сказала:
- Встань-ка, касатка, подойди к печке, вздуй огня. А племянница ей грубо ответила:
- А на что тебе огонь - вовсе не надобно,
- Как же не надобно... темно совсем.
- Ну так что ж, что темно?.. Нонче... все без огня... Ложися спать, баунька!
- Да зачем же так... впотьмах... Надо стать богу помолиться.
- Ну и помолись, баунька.
Та не поняла или не расслышала и переспросила:
- Что, матушка?
- Помолись, говорю, баунька.
- Да что ты меня торопишь - придет час, так и помолюсь.
- Нет, баунька, час уж пришел - скорей молись.
- Да что ты пристала!.. Я стану ложиться спать - помолюсь... Ступай-ка домой, а ко мне девку ночевать посылай, мы с нею станем ложиться спать и помолимся.
Тогда солдатка видит, что бабушка бестолкова, и потому ей еще менее причины оставаться в живых, и сказала ей начистоту:
- Нет, ты к себе мою девку не жди, она не придет.
- Отчего не придет?
- А оттого, баунька, что к тебе твой конец пришел. Если не хочешь молиться - так и так будь тебе легкая смертушка.
Старуха стала приподниматься и спросила:
- Что?..
- Прощай, баунька! - Солдатка всхлипнула, обняла старуху, поцеловала ее и сказала:
- Теперь помирай!
- Что ты это... я не хочу! - и старушка бессильно замахала руками.
- Нет уж все одно... помирай!
И с этими словами солдатка опрокинула "бауньку" на ее же кроватку, накрыла ей лицо подушкою да надавила своей грудью полегонечку, но потом сама вдруг громко вскрикнула и начала тискать старуху без милосердия, а руками ее за руки держала, "чтобы трепетания не было". (Так это все с большою подробностью сама солдатка рассказала при следствии.)
"Баунька" после этого почила скоро, а убийцею сейчас же был сделан в имуществе убитой самый внимательный розыск; но "всех денег" у богачихи в шерстяном пагленке в коробье найдено полтора рубля, и больше ничего у этой богачихи не было.