Удивилась, что мужчина отпустил и даже отвернулся. От ужина Оникс отказалась и сразу ушла в комнату, что ей выделили, не замечая, как тяжело аид смотрит ей вслед.
Лавьер все еще чувствовал легкую тяжесть ее тела на своих руках. Пересадить ее к себе в седло было не слишком умным решением. Несколько часов скачки с ощущением ее тела в такой близости…Он сидел за столом, а внутренний хронометр отсчитывал минуты.
С первой по пятую, когда раяна осматривает комнату.
С пятой по седьмую, когда снимает плащ и перчатки, скидывает сапоги и стоит на холодном полу, поджимая пальчики на ногах.
С седьмой по десятую, расплетает косы, проводит пальцами по чуть спутанным волосам.
С десятой по двенадцатую, раздевается…
Он встал и пошел за ней.
Когда вошел аид, Оникс стояла у окна, рассматривая сквозь мутное стекло двор. Видно было плохо, окошко было грязноватым. Она услышала, как открылась дверь, но не повернулась, не сомневаясь, кто стоит на пороге. Девушка удивлялась, как аид двигается так быстро и бесшумно, только скрипнула дверь, и вот он уже стоит за спиной, дышит ей в затылок.
Она повела плечом, сбрасывая его руку.
— Что, даже не хочешь пожелать мне спокойной ночи, — с насмешкой спросил мужчина.
Он приблизился вплотную, положил ладони ей на грудь, сжал. Оникс дернулась от отвращения. Он почувствовал, уловил это ее движение, дрожь ненависти и гадливости, что пробежала по ее телу. Резко развернул ее к себе, заглядывая в ее глаза. То, как она смотрела на него, аида злило. Нет, это была не злость, а ярость, желание уничтожить, смять, подчинить.
Оникс вскинула голову, молча глядя в его глаза. Она знала, что не может ему противиться, слишком неравны силы, все, что она могла, это ненавидеть его всей своей душой. Ведь он наглядно продемонстрировал, что даже тело, ее собственное тело может подвести и захотеть его ласк, его рук, но над душой сумеречный пес был не властен, и это злило его.
Хотя зачем аиду ее душа?
Ран Лавьер прижал девушку к себе, опустил ладони на ее ягодицы.
—Я соскучился, — лениво процедил он, — соскучился…и хочу… поиграть. Ты так терлась об меня сегодня в седле… Дашь мне повод, раяна? Чтобы наказать тебя?
— А тебе нужен повод, пес? Ты ведь любишь причинять боль? И без повода, — с презрением спросила Оникс. Она не уворачивалась из его рук, которые неторопливо гладили ее сквозь штаны. Стояла спокойно, хоть и давила в себе желание ударить его, вырваться. Но это желание ясно читалось в ее синих глазах. Значит, передышка закончилась, и все началось снова. Да, она предчувствовала, что эта поездка на одной лошади добром не кончится.