Перед входом, где уже собралась целая толпа родственников заключенных, ее ждал невысокий человек, одетый в черные брюки и белую рубашку с галстуком, какой носили еще во времена Советского Союза чиновники средней руки. Но самой характерной чертой этого господина была не старомодная, но безупречно чистая и отутюженная одежда, а взгляд — жесткий и даже цепкий, вызывающий чувство физического прикосновения. Наташа даже вздрогнула.
— Наталья Владимировна, прошу вас, — сказал человек очень любезно.
Он взял ее под руку и повел не к двери, куда стремились попасть остальные визитеры, а к неприметному служебному входу. Охранники в серо-зеленом камуфляже даже не проверили документы, а отдали честь и вытянулись по стойке «смирно» так, словно перед ними прошествовал сам президент.
Наташа представляла, что приготовленную сумку с передачей должны осмотреть чуть не под микроскопом, но, по-видимому, ее сопровождающий имел очень высокий авторитет в этом заведении, и на пакет никто не обратил внимания.
Наконец, человек с пронзительным взглядом довел Наташу до комнаты без окон со стенами, выкрашенными грязно-зеленой краской, усадил на прибитый к полу стул и вышел, оставив в одиночестве. Наташа осмотрелась. Какое, однако, неуютное место! Из мебели — стол и два стула с жесткими сиденьями. И, словно издевательство, на стене — портрет улыбающегося президента с приветственно поднятой рукой. Под портретом кто-то ухитрился сделать на стене неприличную надпись, которую потом закрасили, но сделали это неумело, или, наоборот, имея умысел, так, чтобы свежая краска точно повторяла контуры букв, и пожелание неизвестного хулигана можно было легко прочесть.
Дверь открылась, и вошел Рудаков, по привычке держа руки за спиной. Увидев его, Наташа встала и заплакала. Боже, как изменился Тёмка! Лицо почернело, глаза ввалились и горели каким-то недобрым огнем, он сильно сутулился и прихрамывал на левую ногу. Спортивный костюм был несвеж и сильно помят.
Рудаков удивился и обрадовался.
— Наташа?
Тут Наташа бросилась к нему, обхватила голову и стала целовать. Рудаков смеялся и отвечал на поцелуи.
— Наташка! Как тебе удалось?!
— Как, как…
Наташа оторвалась от Рудакова, отступила на шаг, осмотрела с ног до головы и снова разрыдалась, размазывая по щекам потекшую тушь.
— И что мы так сокрушаемся? — спросил Рудаков в своей обычной ироничной манере.
— Тёмка… Что они с тобой сделали?!
— Ровным счетом ничего. Накормили, спать положили, познакомили с хорошими людьми.
Наташа улыбнулась сквозь слезы.
— Ты все шутишь…
— Какие тут шутки. Истинная правда.