Виктор Сергеевич от такой откровенности даже вздрогнул. Это оказалось неприятным, словно его застали за чем-то недостойным.
— Я не имею в виду ничего предосудительного, — заторопился Добрый-Пролёткин, — Наталья Владимировна Воробьева — несомненно, спокойная и уравновешенная особа. Исходя из этого, я предлагаю внести небольшие коррективы в наш план.
— Какие именно? — поинтересовался пришедший в себя Загорский.
— Очень просто. С ее помощью мы сделаем нашего противника другом. Наши спецы составили психологические профили Воробьевой и Рудакова. Интересная вещь получается: Воробьева — одна из немногих, кто может повлиять на Рудакова. А с ней продуктивный контакт возможен.
— Прекрасно. Но это не решает вопроса с Султаном. Он уже два дня в Москве, встречаться отказался, дал три дня на выдачу своего человека. В противном случае — перережет глотку Рудакову. Я так понял, по линии МВД — без результата?
Добрый-Пролёткин тяжело вздохнул и прижал руки к груди, показывая, насколько трудная идет работа.
— Как сказать… ведем переговоры.
— Может, пришло время моего разговора с министром?
— Рано пока. У меня есть комбинация, при которой эмвэдэшники не получат ничего, а Султан будет полностью удовлетворен.
— Это противоречит первоначальному плану?
— Да. Производим, так сказать корректировочку.
Виктор Сергеевич задумчиво взял ручку и нарисовал на листе церковный купол с крестом и полумесяцем. Добрый-Пролёткин наклонился, беспардонно взглянул на рисунок и тонко улыбнулся:
— Хорошие у вас мысли.
Загорский отбросил ручку и сердито сказал:
— Вы лучше расскажите о своей корректировочке.
— С радостью! — воскликнул Добрый-Пролёткин. — На самом деле базовая идея проста: если мы заручимся дружбой Воробьевой, то все, что произойдет с Рудаковым, будет ассоциироваться исключительно с Султаном. В конце концов, официально за охрану отвечает МВД.
— Вы предлагаете отдать Рудакова Султану?
— Ни Боже мой! Мы же не звери, в конце концов!
— Это радует. Тогда что?
— Мы проанализировали ситуацию, поработали с адвокатами. Формально позиция МВД простая — совершено нападение на Рудакова, потом на сотрудников, да еще с применением огнестрельного оружия. Вроде бы и взят на месте преступления. Но! Джигит с самого начала находился в отключке — это его Рудаков урной приголубил…
— Улавливаю… На него есть только показания Рудакова…
— Показаний Рудакова нет, есть показания свидетелей. Он, видите ли, считает все своим личным делом и не хочет что-либо подписывать.
— А свидетели? Вы хотите с ними поработать?
— Вовсе нет. Пусть говорят то, что видели. Вопрос интерпретации.