— Я думаю, вы знаете цель моей миссии. Нас крайне интересует группа, которую представляет господин Загорский. Мы понимаем и ценим его возможности и хотим наладить сотрудничество. Предварительные переговоры проведены, соглашение подготовлено, но, к сожалению, нам не удалось пока окончательно согласовать его с господином Загорским. Мне показалось, что на нашей последней встрече он не был настроен на диалог.
— Не вижу никаких проблем! Проще всего это выяснить у самого господина Загорского. Уверен, он будет рад побеседовать с вами. Кажется, переговоры назначены на шестнадцатое?
— О, да! Именно на шестнадцатое! Осталось всего три недели, и мы хотели согласовать позиции.
— Со мной?
— Да, да, с вами.
— Отчего так?
— Это просто. Мы прекрасно знаем степень вашего влияния и хотим до конца понять ваши мотивы. Согласитесь, самое главное для достижения договоренности — это точно определить взаимные интересы.
Чем дальше говорил сенатор, тем слабее становился его акцент и быстрее речь. Добрый-Пролёткин понимающе кивнул.
— Ну что же, давайте попробуем.
Макдауэлл поставил бокал на стеклянный журнальный столик и взял телевизионный пульт.
Включился огромный, в полстены монитор. На экране появились столбцы фамилий и напротив них — длинные цепочки цифр. И какие это были фамилии! Люди не просто известные, а можно сказать первейшие в государстве.
— Понимаете, — сказал сенатор, — я всегда привык готовить для переговоров сильную позицию. Перед вами — список лиц, держащих средства в банках Швейцарии, Кипра, Лихтенштейна и Сингапура. Номера счетов приведены. Общая сумма — около триллиона долларов. Неплохо, правда?
— И что? — спокойно спросил советник.
— Объясню, — снисходительно сказал Макдауэлл, — нами принято решение: в случае отказа от наших условий, средства будут конфискованы.
— Мне импонирует ваша манера ведения переговоров, — в тон собеседнику заметил Иван Степанович, — сразу обозначаете позицию силы. С ходу заявляете о подобных решениях. С порога, так сказать, в зубы.
— У нас есть к этому основания. Наши специалисты составили психопрофили всех потенциальных переговорщиков. По их мнению, вы — самый восприимчивый к логике, эмоционально устойчивый и, в то же время влиятельный. Вы уважаете силу и готовы ей подчиняться.
Добрый-Пролёткин слушал объяснения сенатора, понимающе кивая, словно соглашаясь с ним во всем. А сам сказал, между тем, нечто совершенно противоположное:
— Исключительно интересно! Вы даже не представляете, как приятна мне наша беседа. Узнать о себе столько нового! Единственно, не могу понять, какое отношение я имею к проблемам указанных вами личностей? Вероятно, у вас есть веские основания, чтобы пойти на такой шаг, да и я, признаться, не всегда разделяю методы их работы. Так что выпороть этих уважаемых господ было бы не вредно. Финансовыми, так сказать, розгами.