— Ну, пожалуйста. Ты все время все делаешь по-своему. Ведь правда, сегодня ты порадуешь свою Гизолу?
Идти до трактира было недалеко, уже темнело — пора было что-то решать.
За базиликой святого Франциска показалась вереница низких облаков — как пожар.
Кто-то замедлял шаг, всматриваясь им в лица, и тогда они прибавляли ходу.
По левую руку открылся вид на город — ту часть, где расположена церковь Мадонна-ди-Провенцано. Все дома стояли слишком тесно.
Оба умолкли и сами того не заметили. Крыши широкими уступами поднимались к старинному зданию Палаццо Салимбени, громаду которого накрывала черная тень гигантской ели. Где-то за ним невесть откуда торчала макушка Торре-дель-Манджа, а чуть в стороне над плоским морем крыш поднимался купол Мадонна-ди-Провенцано. На трех улицах, сплетавшихся узлом у ворот Порта Овиле, крыши, наоборот, шли вниз, наклонившись все в одну сторону, словно дома никак не держались прямо. Кусочек одной из улиц напоминал каменистую расселину. Там неподвижно застыла женщина — точно не в силах выбраться.
Ближе к углу крыши сплющивались, и последний, самый нижний дом, держал на себе весь навалившийся на него ряд.
Очнувшись, Пьетро встряхнул руку Гизолы и вернулся к прежнему разговору:
— Прости, что я не хочу… Сделай, как я скажу.
Гизола снова остановилась, теряя терпение.
— Послушай… я тут придумал отвести тебя поужинать к отцу. Я ему сказал, что поехал в Поджибонси, к другу — сочиню, будто встретил тебя в поезде.
Она подождала, пока случайный прохожий отведет от нее взгляд, и спросила:
— А он нам поверит?
Чужое любопытство смущало их, изводило своей назойливостью.
— Разумеется!
Гизола опустила голову и долго так стояла — не размышляя, а изо всех сил пытаясь сосредоточиться — и, в конце концов, ответила:
— Не нравится мне это.
Они замолчали, чувствуя, что еще немного и разругаются. Повисло долгое молчание — в такие минуты ненавидишь все вокруг — потом Пьетро взял ее под руку и довел до порога трактира.
Доменико увидел их, издалека махнул Гизоле и поначалу поверил объяснениям Пьетро, который, впрочем, прежде не солгал ни разу.
Муж Ребекки, пробегавший мимо с тарелкой в руках, остановился и сказал:
— Сейчас предупрежу твою тетю — вот только обслужу этих господ.
Гизола, увидев, что желание навестить тетю может удачно объяснить ее приезд, поблагодарила его.
Доменико был в добром расположении духа и, посмотрев с улыбкой на Гизолу, которая со времен Поджо-а-Мели переменилась до неузнаваемости, пошел на кухню и громко заказал ужин ей и Пьетро, как будто они были клиентами. Но тут же добавил, чтобы прояснить ситуацию: