— И ваша хорошенькая дочка, — продолжила она. — Что за прелестная девушка, мы все жутко ею восхищаемся и, по-моему, стыд и грех, что такая девочка вместо того, чтобы ходить на вечеринки и танцевать с молодыми людьми, целыми днями сидит, согнувшись над микроскопом, и режет кроликов. Пусть этим занимаются какие-нибудь мымры.
— Где Джудит? — спросил я. — Она где-то неподалеку?
Миссис Латтрелл скорчила, как говорят дети, рожу.
— А, бедная девочка! Она сидит в студии в конце сада. Доктор Фрэнклин арендует ее у меня и переоборудовал помещение под лабораторию. Завалил клетками с морскими свинками, мышами и кроликами — бедные созданья. Ох и не нравится мне вся эта наука, капитан Хэстингс. А, вот и мой муж.
Полковник Латтрелл только что завернул за угол дома. Он был очень высоким, худым стариком с бледным лицом, кроткими голубыми глазами, и все время нерешительно дергал себя за маленький седой ус.
Вел он себя рассеянно и как-то нервозно.
— А, Джордж, прибыл капитан Хэстингс.
Полковник Латтрелл пожал мне руку.
— Вы приехали поездом 5… э… 40, а?
— А чем же еще он мог приехать? — резко заметила миссис Латтрелл. — И, во всяком случае, какое это имеет значение? Проводи его в дом и покажи ему комнату, Джордж. И потом, может быть, он захочет сразу пойти к месье Пуаро… или вы сперва выпьете чаю?
Я заверил ее, что чай подождет и я предпочитаю немедленно поприветствовать своего друга.
Полковник Латтрелл сказал:
— Хорошо. Идемте. Наверное… э… ваши вещи уже отнесли наверх… а, Дэйзи?
Миссис Латтрелл едко ответила:
— Это твое дело, Джордж. Я занимаюсь садом. Не могу же я уследить за всем.
— Да, да, конечно. Я… я займусь сам, моя дорогая.
Я последовал за ним по крыльцу. На пороге мы столкнулись с седовласым человеком хрупкого телосложения, который торопился в сад с полевым биноклем. Он хромал, лицо у него было мальчишеское, полное задора. Слегка заикаясь, он сказал:
— У сикамора г-гнездится пара птиц.
Когда мы вошли в холл, полковник Латтрелл пояснил:
— Стивен Нортон. Хороший парень. Помешан на птицах.
В самом холле возле стела стоял крупный человек. Явно он только что закончил звонить. Взглянув на нас, он заметил:
— Как бы я хотел перевешать, выпотрошить и четвертовать всех подрядчиков и строителей. Никогда не делают ничего как положено, черт бы их побрал!
Гнев его был столь комичен, столь горестен, что мы оба рассмеялись. Мне сразу понравился этот человек. Он был очень красив, хотя ему и перевалило за пятьдесят, его лицо покрывал сильный загар. Похоже, он вел жизнь на открытом воздухе и был представителем того типа, который становится все более и более редким — англичанином старой школы, честным, любящим жизнь на природе, умеющим командовать.