– Пищали… Целься! Пли! Заряжай! Пушкари… Пли! Заряжай!
Зеленовато-серые клубы порохового дыма заволокли всю реку и мыс так, что почти не видно стало, что именно делается у засеки. Лишь слышно было, что у немецких пикинеров запела сигнальная труба – их суда уже ткнулись носами в берег, и солдаты бросились сквозь камыши, навстречу вылетевшим из засеки врагам.
– Вперед! – выхватив саблю, крикнул Иван. – Теперь уж и нам пора клинками поработать!
Опустив аркебуз, отец Амвросий – в колонтаре, в шишаке немецком – перекрестился и, вытащив из ножен плоский палаш, обернулся к Афоне:
– За мной держись, паря! Пистолеты не забыл зарядить?
– Не забыл, отче! – Отрок тоже перекрестился. – Ох, спаси, Господи!
– Ну, братие! – Ухватившись за высокий форштевень, молодой атаман взмахнул клинком. – Не посрамим земли русской! Господь с нами. Вперед!
Там, у засеки, заухали немецкие барабаны, а из проделанных между толстыми бревнами проходов рекой хлынули татары! Впрочем, не только они – впереди, с короткими копьями в руках, завывая, бежали низкорослые вогуличи и остяки.
– В каре! – быстро приказал младшой воевода. – Пищальники – вперед. Целься! Огонь!
Раздался залп, тут же многократно повторенный и другими казаками, и немцами, бедолаги вогуличи с остяками попа́дали, а некоторые в ужасе разбежались.
– Бегут!!! – размахивая ослопом, радостно заорал Михей. – Бегут, вражины.
Впрочем, побежали далеко не все: основная масса татар как раз только что хлынула из-за засеки к берегу, явно намереваясь сбросить казаков в реку.
– Первый-второй – расступись, – привычно командовал Еремеев. – Стрелки в каре – марш! Первая шеренга – заряжай, вторая – целься!
Пропустив пищальников-мушкетеров, казаки – и стоявшие невдалеке немцы – живенько, но без лишней суеты, сомкнули ряды, выставив вперед копья, на которые и наткнулись выскочившие татарские всадники… А Иван, ухмыльнувшись, тут же скомандовал:
– Пли!
Грянул залп, гулкий и мощный, тяжелые пули сбивали из седел всадников, калечили, опрокидывали лошадей…
Иван махнул саблей – дала залп расположившаяся внутри каре вторая шеренга, затем – третья… первая как раз успела зарядить пищали… Залп!
Огонь, грохот и смерть, стоны раненых, вопли, ржанье коней, едкий пороховой дым заволок всю засеку, лишь изредка относимый в сторону ветром…
Казаки Ермака побеждали, их стройные ряды неумолимо приближались к засеке, на стругах победно реяли флаги… И вдруг!
Вдруг из облака порохового дыма выскочили сверкающие доспехами всадники в зеленых епанчах, в островерхих стальных шлемах. Красивые сытые кони терзали копытами землю, всадники не скакали – летели, словно сказочные джинны, такие же могучие и непобедимые! Впереди, воодушевляя своим примером воинов, несся сам князь в узорчатой кирасе и золотом шлеме, с белым холодно-красивым лицом и аккуратно подстриженною бородкою, за спиной его развевался плащ алого шелка, и точно такие же плащи трепал ветер на других всадниках, следовавших за своим предводителем по пятам. Телохранители.