– У-у-у! – силясь подняться, утробно завыл палач.
Собравшись с силами, вытащил из горла стрелу… пару раз дернулся… и застыл, широко раскинув в стороны руки.
Тем временем еще одна из дюжины выпущенных Настеною стрел поразила в бок Дрозда Карасева. Оба – Дрозд и татарин Исфак – уже раздевали Онисью, бросив девчонку в снег, рванули одежку, растелешили… лапали за грудь…
– Ай-у-у-у! – схватившись за бок, закричал, заканючил мосластый. – Ой, мочи нет, нет…
– Бежим! – взглянув на поверженного Лютеня, живо сообразил татарин. – Тут где-то стрелки у них, лучники! В лес, живо!
– Ой, бок ты мой, бок! – снова заныл Карасев.
Однако же совет своего напарника исполнил вполне даже проворно – плюнув Онисье в лицо, побежал, охая и держась за бочину.
Настя послала пару стрел им вослед… не попала да махнула подружкам рукой:
– Вот что, девы, вдоль реки обратно пойдем.
– Там же болото!
– А в лесу – эти. Как сами-то?
– Да ничего, – неожиданно улыбнулась Онисья. – Платье токмо порвали – жалко, да в морду плюнули. Ничо! Это вот Авраамушка, бедолага… Больно, поди.
– Да уж – больно, – со стоном потрогав кровавые рубцы, рыженькая со страхом покосилась на мертвого. – У-у-у, злыдень! Поделом тебе, поделом.
– Это я виновата – замешкалась, – покусав губу, тихо призналась Настя. – В тебя боялась попасть.
– Так ведь не попала ж! Ничо. Ой, Настена, кабы не ты… не знаю, что и было б!
В острожек девушки вернулись к вечеру – без рябины, с трясущимися от пережитого ужаса губами. Обо всем отцу Амвросию и поведали, Авраама даже показала рубцы от кнута на обеих руках, хотела было и на спине показать, да священник, поспешно перекрестясь, замахал руками:
– Верю, чадо, верю!
Поначалу отец Амвросий намеревался пустить по следам злодеев погоню, но по здравом размышлении раздумал: у беглецов сто дорог, а места вокруг незнаемые – куда идти, на ночь-то глядя? Да людоеды еще, об этих тварюгах тоже забывать не следовало. И мясо нужно было солить – забот хватало.
О произошедшем долго судачили казаки – ничего ведь не скроешь! Ругали «воров», жалели девчонок, особенно – Аврааму, ей ведь больше всего досталось. Рыженькая, впрочем, не печалилась: ее воздыхатель и, верно, будущий жених светлобородый кормщик Кольша Огнев после всего случившегося разве что на руках не носил свою пассию. А та и рада была, а как же! Гуляли с кормщиком бережком, по кусточкам тискались.
– Коленька, а ты меня правда-правда любишь?
– Конечно, люблю! Больше жизни самой.
– Это хорошо…
– А ты, Авраамушка? Ты меня любишь?
– Ой… не знаю, наверное…
– Душа моя вся тобой полна, люба! Еще раз скажу, не поленюся: коли пойдешь за меня, все для тебя сделаю! Жить как царица будешь.