— Стармеха на мостик!
Прибежал позеленевший дед, заикаясь сказал: часа через три приготовят машину.
— Ты любишь салат из крабов? — зловещим голосом спросил я его. — Так вот, через три часа крабы салат из тебя приготовят…
Стармех умчался в машину, на мостике собрались мои штурманы, молча смотрели на неотвратимую гору длиною полмили и ростом в пять таких «Нептунов».
«Вот и пришло мое время, — подумал я. — А так вроде наладилось все…»
Умирать мне было не страшно, как-то и не думал об этом и за себя не боялся. Лишь бы вот люди, о них беспокоиться надо. И я думал только о них, когда радист соединял меня с флагманом группы.
Флагман был из моих ровесников, раньше плавал на «Нептуне» капитаном, мужик башковитый и деловой.
Когда на аварийной волне его позвали для разговора, он весело приветствовал меня и спросил, что у нас стряслось.
Я коротко доложил.
Флагман молчал. Да и что мог он сказать? Выругаться разве, да не принято в эфире. Этим и хорошо в море: начальство есть, приказывать оно может, а разнести по-кабинетному не моги, сдерживаться надо, не только свои слушают, да и не улыбается начальству обнаруживать собственную слабость криком перед всеми.
— Далеко, наверно, а? — сказал флагман. — Зря паникуешь, капитан…
— Да нет, Виктор Петрович, — спокойно ответил ему. — Понимаешь, близко уже… Нужна помощь.
Спокойный голос мой внушил флагману тревогу. Он поднял на ноги всех, и через десять минут на мостике знали, что к нам идут два траулера с юга, а с севера в ледяных полях пробивается спасатель «Стерегущий».
Айсберг приближался. Океанская зыбь мерно поднимала и опускала траулер. Я закрутил головой и зажмурился, представив, что будет с «Нептуном», когда волна бросит его на ледяную стену.
— Объявите тревогу, — сказал старпому. — Готовьте шлюпки, пусть люди знают, что им придется оставить судно. Только без паники, время пока есть.
Да, какое-то время судьба отпустила для меня. За это время могли справиться с машиной, или кто-нибудь подскочит и возьмет на буксир, или… Третьего не было. Когда останется до айсберга полмили, я прикажу оставить судно.
Шлюпки готовили к спуску, и мне оставалось только ждать, когда истечет отпущенное время. Я был спокоен, мысленно простился с этим миром и, вспомнив о Люське и племянниках, пожелал им счастья.
По моей команде штурманы надели спасательные пояса и стояли рядом, верные мои оруженосцы. Рулевой принес нагрудник для меня, и второй штурман подошел с ним ко мне вплотную.
— Это для вас, Игорь Васильевич, — сказал он.
Я недоуменно глянул на него и молча отвел протянутую руку.