— Волосанистый, что ли? — спросил, усмехнувшись, Федорова.
— Нет, волосанства в тебе ни на грош не было, Игорь… Каким-то отодвинутым от людей ты казался. А понял о тебе сермяжную правду, когда на процессе твоем сидел… Беда, она, корешок, лучше всего просвечивает человека. Думаешь, не разгадал, что не тебя судят, а ты сам себя судишь за гибель «Кальмара»?
— Хватит обо мне, — прервал я Женьку. — Признал, что не волосан, — и ладно… Что еще нового в Калининграде?
Женька хватил себя по лбу кулаком.
— Черт, — сказал он, — самая интересная новость! Но… Погоди, не могу рассказывать. Ты ведь сказал: о Рябове ни слова. А новость связана с ним. Косвенно, правда, а связана.
— Не паясничай, Жак, — притворно строгим голосом сказал я. — Не то будешь ты у меня шестигранный волос. И в судовом журнале это явление обозначу. Для потомков.
— Слушаю и повинуюсь, мой капитан… Тогда внимай: Стас Решевский снова в море, и его направили к Рябову дублером.
…Время близилось к полуночи. Салон моей каюты был ярко освещен. Я сидел в кресле и смотрел на переборку, где отсвечивало бликами изготовленное в Японии стереоскопическое изображение Колумбовой «Санта-Марии».
Стас Решевский ушел в море. А как же Галка? Ведь она продолжала оставаться его женой, будь что иначе, Федоров не преминул бы сказать мне об этом. Значит, она смирилась? И позволила Стасу уйти в океан… Знать, не выветрилось у меня чувство к ней, если и сейчас, когда прошли годы, не могу без душевного трепета думать о ней. А злости давно нет, даже пытаюсь оправдать ее…
Дождевая капля упала капитану на лицо. Он поднял голову, посмотрел на темно-серые облака. Облака закрыли половину неба и продолжали шириться. По часам следовало появиться автобусу, но автобус не появлялся, и толпа ожидавших его заворчала. Новые капли окропили горячий асфальт. Волков улыбнулся, взял дорожную сумку в другую руку и приготовился ждать. Автобуса или дождя — ему все равно.
Капли зачастили, стремительно уменьшилась светло-синяя часть неба, в темной его стороне сверкнуло… «Начинается», — подумал Волков, и тут за стволами высоченных сосен замелькало вишневое тело автобуса.
Автобус казался полупустым, но Волков вошел в него последним, и ему одному не досталось места. Едва отъехали, наверху загрохотало, и рванулся к земле оглушающий ливень, такие Волкову доводилось наблюдать, пожалуй, лишь в тропиках, и водитель тоже изумился, сбросил газ, придвинул машину к обочине, повел медленнее.
«Везучий ты человек», — подумал о себе Волков и вдруг почувствовал, как потянули его за рукав.