И Нина слушала его, не выдавая ничем своей осведомленности, а Волков, поощряемый ее вниманием, все говорил и говорил, теперь его слушал и Ленька. Впрочем, он и раньше, наверно, держал ушки на макушке, когда любовался лесом, а сейчас откровенно смотрел капитану в рот. Но любая дорога кончается, а их общая была совсем не так длинна, как теперь им всем этого хотелось.
На остановке в Солотче Волков хотел было сойти тоже, но решил, сочтут, вернее, она, Нина Александровна, сочтет неприличным, ведь он недвусмысленно сказал: еду в Полково…
К узкой, покрытой желтой хвоей тропинке скользнула мышастого цвета белка. Она повертелась, смахивая сухие иголки хвостом-метелкой, и вдруг застыла, тараща черные глазенки на замершего в изумлении капитана.
— Не бойся, — сказал Волков, — я не кусаюсь.
Услыхав человеческий голос, белка на мгновение прижалась к земле, затем резко отпрыгнула в сторону, к стволу сосны, и стремительно взлетела по нему. Теперь ей было не страшно, и белка с любопытством поглядывала на капитана, поцокивала.
— Пойду дальше, — сказал ей Волков, — дружбы у нас не получилось.
«Не так это просто, чтоб получилась дружба, — подумал Волков. — Одного моего желания мало. Но бывает, и оба хотят того же, а дружба между ними не возникает».
Прошло три дня после встречи в автобусе. Волков бродил в окрестностях деревни Полково, берегом Оки и лесом, ловил рыбу, много читал, но к Солотче в странствиях Волков не приближался, и все потому, что Нина и Ленька не ушли у него из головы, он постоянно думал о них, сердился на себя и не позволял себе отправиться туда, где обитали эти двое.
Когда ему стало казаться, будто он позабыл обо всем, Волков с удивлением обнаружил, что находится в монастырском сосновом бору, не заметил, как перешел сюда из главного Мещерского леса, а впереди закраснел уже трехмачтовый Иван Богослов. Тут он и повстречался с белкой, поудивлялся уживчивости ее с людьми, но вот его белка к дружбе не допускала, умчалась вверх по сосне… Волков вздохнул и вышел на прибитую дорожку, исхлестанную змеями-корнями, она и вывела его на площадь перед монастырем.
Полдень миновал, площадь дышала жаром и была пустынна. Посвистывая тормозами, выпыхтел из золеного коридора автобус. Дальше автобус не шел, развернулся, обкатил площадь и пристыл у входа в монастырь, выпустив из раскаленного чрева ошалелых рязанцев, те не задержались, сразу подались вниз, к реке.
Волков почувствовал, что жар донимает и его, надо идти купаться.
«Пить хочется», — подумал он и взял левее, чтобы заглянуть в кафе.