— Простите, — сказал Волков, смутившись, а женщина улыбнулась ему.
«Надо сказать ей что-нибудь, — подумал капитан, — надо заговорить…»
— Хороший у вас парнишка, — сказал Волков. — Смышленый такой… Как тебя зовут?
— Ленька, — ответил мальчик, он был несколько великоват уже, чтоб сидеть у матери на коленях. Волков заметил это, хотел подняться, чего им тесниться, но подумал, что этим разрушит доброе движение души мальчишки, лишит его смысла, и остался сидеть.
— Леонид, значит? — спросил он.
— Нет, просто Ленька, для Леонида я еще не дорос.
— А насколько ты уже вырос? — спросил Волков. — Лет тебе уже сколько?
— Семь недавно было.
— Значит, идешь в первый класс?
— Иду. Но я уже читать и считать умею.
— Сам выучился, — сказала его мать. — Вообще я против, чтоб детей до школы учили грамоте, но Леня сам…
— А что ж, если сумел, это неплохо, — заметил Волков.
Он лихорадочно покопался в памяти, пытаясь найти что-либо относящееся к проблемам воспитания детей, но тема эта была для него чуждая, и Волков решил переменить разговор.
— Отдыхаете здесь? — спросил он. — Прекрасные места…
— Да, — согласилась женщина, — здесь хорошо… Мы в доме отдыха с Ленькой, в Солотче.
— А я в Полкове, у друга остановился. И в Солотче часто бываю, рядом ведь.
— Значит, встретимся, — заключил Ленька. — Я — так с удовольствием. Хороший дядя, правда, мама?
Мать его покраснела, отворотилась, легонько прижала Леньку к себе, молча предостерегая от новых вопросов.
— Почему ты так решил? — спросил Волков.
— Очень просто, — сказал Ленька. — Такой сильный сразу нашел бы место, а ты один стоял, всем уступил, а сам стоял.
— Незнакомым дядям нельзя говорить «ты», — сказала женщина.
— А мы уже знакомы, вон сколько разговариваем, и себя я уже назвал. А тебя как зовут?
— Игорь Васильевич Волков, — представился, улыбаясь, капитан.
— Дядя Игорь, значит…
Он помолчал немного и вдруг спросил:
— А можно я буду звать тебя просто Волков?
— Ленька! — сказала мать.
— Можно, — сказал капитан. — Отчего нельзя. Зови.
— Хорошо. Теперь ты, мама, свое имя скажи.
Мать его снова покраснела.
«Ну и парень», — подумал Волков.
— Нина Александровна, — сказала женщина. — Окладникова.
— Очень рад, — отозвался капитан. — Спасибо тебе, Ленька.
— Не за что, — ответил мальчишка. — Теперь разговаривайте, вы ведь знакомые, а я в окно буду смотреть, сейчас лес тут красивый пойдет.
Корабельные сосны начинались у самой Солотчи, на них действительно стоило смотреть и смотреть… Гроза неожиданно прекратилась, еще немного — будто ее не бывало. Солнце осветило блестящую дорогу и освеженный лес. Автобус мчался все веселее, Волков принялся рассказывать о посещении Аграфениной пу́стыни. Нина слушала не перебивая, хотя куда лучше капитана знала о судьбе последних рязанских князей. Она ведь не только преподавала историю в школе, но и готовилась писать работу о князе Олеге Рязанском и его потомках. Только сейчас Нина понимала, что перед ней обыкновенный русский человек. Сейчас он столкнулся с неизвестным ему куском прошлой жизни его народа, искренне взволнован этим. Так пускай и унесет в памяти это волнение, не надо наполнять его душу профессиональными знаниями. Он, этот Волков, куда интереснее сейчас в наивной непосредственности своей и радости приобщенья к прошлому.