Пожалуй, уже со встречи на пляже, когда ее дотошный, не по годам развитый Ленька привел Волкова, смущенного, с охапкой одежды под мышкой, Нина поняла, как она заинтересовала капитана. Но она видела, что Волков искренне привязался к Леньке, и это примиряло Нину с причастностью капитана к «враждебному» мужскому лагерю.
После встречи на пляже между Ленькой, Ниной и Волковым завязалась дружба. Они виделись ежедневно. Волков забросил рыбалку, не откликнулся капитан и на приглашение Федорова, затеявшего в воскресный день состязание по гребле среди морских дружинников. Капитан долго мялся, обдумывая, как объяснить отказ, но Леньке был обещан уже музей с панорамой «Взятие Батыем Рязани», и Волков, собравшись с духом, решительно отказал Жаку Федорову. Так и сказал, обещал, мол, уже одному мальчонке поездку в город.
В тот день, когда они вернулись из Рязани, а ездили вдвоем, Нина сослалась на головную боль, перегрелась накануне, а если по совести, то ей хотелось посмотреть, каким будет Волков в ее отсутствие, когда капитан и Ленька вернулись в Солотчу, Нина встретила их на площади.
— Голодны небось, туристы? — спросила она.
— Как волки! — воскликнул Ленька и рассмеялся.
— Чему смеешься? — спросила Нина.
Капитан стоял рядом и с улыбкой переводил взгляд с матери на сына.
— Волков голоден как волк! — сказал Ленька. — Разве не смешно?
— Очень несмешно, — притворно рассердилась Нина, глаза ее смеялись. — Игорь Васильевич вправе обидеться на тебя.
— Нет, — сказал капитан. — Я ведь тоже хочу есть… как волк.
— Тогда буду кормить вас сейчас, товарищи волки, — сказала Нина. — Жареные грибы в сметане и уха из карасей.
— Как вы исхитрились? — спросил Волков. — Достать продукты — это еще куда ни шло, а вот приготовить…
— Исхитрилась, — ответила Нина. — Идемте.
Они сидели втроем в бывшей монашеской келье со сводчатым потолком и небольшим окошком, прорубленным в непомерно толстой стене и выходящим на широкую окскую пойму.
От Волкова всегда требовали морских историй, и этим двоим он рассказывал о своих плаваниях с особенным удовольствием. Просто и душевно было с Ниной и Ленькой, он улавливал, что для них капитан Волков не просто человек необычной профессии и судьбы, капитан чувствовал проявление по отношению к нему некоего кровного родства. Хотя он и не мог бы связно объяснить, как представляет себе это, но это существовало и делало общение с матерью и сыном радостным и ясным.
— Мне думается, что рыбаки рады самой малости, которая приходит неожиданно в их повседневность, любому случаю, нарушающему размеренность морского бытия, — задумчиво произнесла Нина.