Мать его, Рябова, происходила из крестьянской семьи и жила в деревне Пленицыно Волоколамского уезда. В трудное время тридцать второго года, похоронив обоих родителей и определив младших сестер и братьев в «люди», шестнадцатилетней девчонкой пришла она в Москву и нанялась домработницей в профессорскую квартиру.
А дальше все пошло по избитому и жизнью, и литературой сюжету. Молодой, но уже пробивающийся в гении профессорский сын. Деревенская простушка, благоговейно относящаяся к «ученым людям». Союз здоровой крестьянской непосредственности и взращенного несколькими поколениями интеллекта. А от этого союза головокружение и тошнота, не ускользнувшие от опытного глаза мамы-профессорши.
Истории никакой не случилось. Студенту сказали, что Аннушка срочно выехала в деревню, где умер дядя и оставил ей хозяйство в наследство. Студент погоревал малость, хотел было податься в Волоколамск и разыскать там свою «барышню-крестьянку», но близилась экзаменационная сессия, потом мама увезла его поправлять силы в Коктебель… Словом, через год студента женили, потом готовилась диссертация, родился первенец, и профессорский сын так и не узнал, что появился на свет и растет потихоньку маленький Рябов.
Жилось ему трудно. Парнишка был развитой, рано научился читать, знал поболе сверстников, но знания его пропадали втуне, не с кем было ими поделиться. Мать с превеликим старанием выходила его, устроившись ученицей ткачихи на фабрику в Орехово-Зуеве и определив младенца в ясли. Кое-как войну пережили, постепенно вошел Рябов в тот срок, когда нужен стал парнишке наставник-мужчина, а мать так бобылкой и осталась, всем пожертвовала ради сына, не хотела для него отчима.
Тайну своего рождения Рябов вырвал у матери, когда минуло ему четырнадцать лет. Разыскал он дом своего отца, тот был уже доцентом, но объявиться ему Рябов не захотел. Часами следил он за входом отцовского дома, постоянно узнавал об отце и его домашних, крадучись провожал родителя в институт, а кровных брата и сестру в школу. Летом он выследил их на даче, спрятавшись в кустах, слушал беседы за вечерним чаем на веранде…
Тогда и понял Рябов, а может быть, осознание этого пришло во взрослые годы, какого духовного наследства он лишился. Как ни учись ты в вузе, как ни старайся набивать карманы дипломами, таким, как эти профессорские внуки, тебе не быть. Опоздал ты, Рябов… Дух высокой культуры закладывается в сознание с пеленок. Но и этого мало. Нужна череда поколений, окруженных атмосферой интеллектуального общения. А для него, Рябова, эта цепь разорвана, он сам может быть только первым звеном.