Я подумал: отчего Волков вспомнил про это? Он никогда не был ехидным, ничего не делал исподтишка, не думаю, чтобы на этот раз Волков изменил себе. А все-таки зачем он спросил меня об этом?
— Помню, — сказал я, и все надолго замолчали.
Оркестранты отдыхали. Над столами вился серый дымок, стучали вилки, сновали официантки, порой прорывался из общего мерного шума громкий разговор, словно плеск крупной волны, на высокой стене белокурая красавица протягивала в ладонях янтарь, будто предлагала некую плату, я зацепился за эту мысль и увидел, что Волков тоже смотрит на стену, а Галка комкает пальцами салфетку.
«Плата, — подумал я. — За все надо платить…»
…Собственно, на что ты надеялся, дружок? Ведь знал: рано или поздно придется глянуть Игорю Волкову в глаза. Хорошо хоть, молчит он сейчас, будто не произошло ничего. А по счету надо платить, ты ведь из порядочной честной семьи, Станислав Решевский. А счет большой, порядком ты должен Волкову.
— В молчанку играем, — сказал Волков.
— Куда думаешь пойти работать? — спросила Галка.
— Так уж сразу и на работу… Я два года без отпуска. Вот отдохну, подзубрю науки, потом попрошу какой ни есть пароход.
— В Тралфлоте? — спросил я.
— Пока там. Родная все же контора. Затем погляжу. Слушай, Стас, а может, к тебе на лекции походить? Ты как? Все равно мне к переаттестации готовиться… Так лучше тебя послушать. Согласен, профессор?
— Издеваешься? — спросил я.
— Как можно, — серьезно сказал Волков. — Ты ведь мой друг детства, Стас.
Когда он сказал это, меня словно ошпарило. Я пригляделся к нему. Нет, не видно и следа иронии…
…Мы завязались с ним особенно близко в сорок четвертом году. Значит, дружба тянется двадцать с лишним лет. Я прикинул эту цифру и подумал: а кем мы станем теперь — друзьями или врагами?
В детстве Игорю приходилось туго. Помню его худым и взъерошенным волчонком, он постоянно был голоден, только никогда не говорил об этом. Мне не довелось испытывать голод. Нет, не такой, когда не успел пообедать, а постоянное желание заглушить подавляющее разум чувство. «Сытый голодного не разумеет». Но я понял это уже потом, когда стал старше. Тогда, впрочем, и у Волковых жизнь сладилась получше…
От систематического недоедания оставался Игорь малорослым и хилым. По настоянию отца я-то с детства занимался физкультурой и был сильнее Волкова, но вместе с тем ни за что не стал бы с ним драться. Сам Игорь никогда ни к кому не привязывался, драчунов сторонился и старался пойти на мировую. Но стоило задеть его по-серьезному — Волков преображался. Глаза его загорались бешенством, Игорь в ярости бросался на обидчика. Потом, в училище, Волков занялся гимнастикой. Получив второй разряд, перешел к боксу и выступал на первенстве города от нашей мореходки. С годами он подтянулся, но все же выше среднего роста не взял. А отец у него был высокий, я фотографии видел. С отцом со своим Игорь не общался и говорить о нем не любил.