— На словах все звучит замечательно, — заметил Лукас. — Но с каких это пор человек вашего круга водит «дружбу» со своей экономкой? И с каких пор двое влюбленных когда-то друг в друга людей могут игнорировать прошлое, которое их связывало?
— Это — не обычное соглашение, — кивнул Саймон. — Но можете вы, по крайней мере, признать, что она замечательно ладит с детьми и мои дети отчаянно нуждаются в ней? Признать то, что я абсолютно прав, доверяя ей их будущее?
— Ей нужны свои собственные дети, — категорично возразил Лукас. — И я собираюсь немедленно приступить к поискам мужа для нее.
Саймон ощутил потрясение, а потом и тревогу. Решение Грейстоуна найти Амелии мужа испугало его.
— О, да это вас не устраивает, как я погляжу!
— Нет, напротив. — Саймон заставил себя улыбнуться. — Я склонен согласиться с вами, Грейстоун. Она заслуживает своей собственной семьи.
Но в эту минуту Саймон мог думать лишь о своих детях. А как же Уильям и Джон? Как же Люсиль?
И как он справится без Амелии?
— В самом деле? — Лукас подошел ближе. — Я хочу взять с вас слово, Гренвилл, что вы не притронетесь к ней. Вы должны пообещать, что не подвергнете ее опасности.
Саймон поймал себя на том, что колеблется. Все, о чем он мог думать в этот момент, — это то, как он сжимал Амелию в объятиях вчера вечером. Сейчас он помнил лишь необычайную, приводящую в исступление потребность быть с ней, это абсолютное безрассудство… В кольце ее ласковых рук не было никакой войны и смерть не шла за ним по пятам.
— Вы не можете дать мне подобное обещание? — потрясенно вымолвил Лукас.
Саймон вспыхнул.
— Мои намерения благородны, — заявил он, осознавая, что не должен позволить очередному моменту безрассудной страсти захватить их. Амелия заслужила большего, чем он когда-либо мог ей дать. — Да, я даю вам слово. Я буду относиться к Амелии с глубоким уважением, которого она, безусловно, заслуживает.
Но даже сейчас, произнося это, Гренвилл понимал, что где-то в глубине души очень не хотел давать такое слово. Зато следующее его обещание шло уже от чистого сердца.
— Я буду беречь ее, Грейстоун. Клянусь. Я умру, лишь бы не подвергнуть ее опасности.
— Хорошо.
Лукас обернулся, когда в дверь постучали и на пороге появился Ллойд с сервировочным столиком. За слугой в комнату вошла Амелия — бледная, с широко распахнутыми, лихорадочно горящими глазами. Ее взгляд снова заметался между братом и Саймоном.
— Боюсь, мне пора, — засобирался Лукас. — Наслаждайтесь своим кларетом, Гренвилл. Амелия, проводи меня.
Она с облегчением перевела дух.
— Как я понимаю, обошлось без кровопролития. Весьма признательна вам за это, — промолвила она, с тревогой взглянув на Саймона.