- Воинский закон запрещает воинам есть до того, как накормлены старейшины и котята, - напомнил ему Долгохвост. Шерсть начало неприятно покалывать, словно полчища муравьев сновали по его спине.
- А кто узнает об этом маленьком нарушении? - Мягко спросил Частокол. Он настолько прищурился так, что остались лишь зловещие янтарные щелочки. - Ты ведь не скажешь никому, правда?
Кот почти шептал, и Долгохвост с трудом различал отдельные слова.
- Я...я...
Частокол раскрыл рот и впился зубами в белку, не сводя глаз с Долгохвоста. Он медленно жевал, с наслаждением вдыхая запах теплого, вкусного мяса.
"Но мы ведь так же голодны, как и все! И к тому же, нам нужна сила, чтобы охотиться. Это просто глупо - позволять воинам голодать, когда они несут весь груз заботы о слабых членах племени. Я легко поймал эту белку, мы наловим еще кучу дичи".
Решившись, Долгохвост опустил голову и принялся за белку. Над его головой ледяной ветер срывал последние листья с деревьев, а серые громады камней вырисовывались на фоне безжизненного осеннего неба.
Мелкий дождь сделал камни скользкими и гладкими, и воители осторожно спускались вниз, волоча пойманную добычу. Единственной удачей Долгохвоста была та самая белка; отыскать добычу после еды было гораздо труднее. Все, что сегодня принесли они с Частоколом - это две мыши и старый, жесткий дрозд. Долгохвост избегал глядеть на Частокола, и оба кота в молчании продвигались по жидкой грязи, таща дичь сквозь заросли утесника. Частокол отступил в сторону, пропуская Долгохвоста и тот, скрепя сердце, пошел первым. Колючки еще больнее, чем обычно скользили по коже, а перо дрозда щекотало его нёбо, заставляя воина сдавленно чихать и ругаться сквозь зажатую в челюстях птицу. Наконец он протиснулся на поляну, ожидая увидеть толпу голодных котов, ждущих свежей добычи.
Но поляна была пуста, только блестели устилающие голую землю капли дождя. Частокол присоединился к Долгохвосту и оба кота замерли, опустив дичь на землю между передними лапами. Прежде чем кто-то из них заговорил, в небо унесся тоскливый вой. Он доносился из палатки Пестролистой:
- Маковница! Нет! Пожалуйста, не оставляй меня одну!
Это была Шиповница, дочка доброй старейшины.
- Пришло ее время присоединиться к Звездному проговорила Пестролистая, ее голос был глух от горя.
Долгохвост в ужасе взглянул на Частокола, чувствуя как нарастает внутри волна паники:
- Мы опоздали! Маковница мертва! Пестролистая сказала, что ей нужно непременно поесть, чтобы выздороветь, а мы...мы пришли слишком поздно! Мы не должны были есть ту чертову белку!