— Дать огонь по второй траншее! — приказал Никитин.
— Товарищ капитан, расстояние между траншеями незначительно. Мы вызываем огонь на себя, — сказал новый командир батареи, заменявший теперь Ванева и Митяя.
— Знаю. Другого выхода нет. Мы в руках ваших наводчиков.
— Я снимаю с себя ответственность за батальон.
— Я беру ответственность на себя.
Прямо перед батальоном на вторую траншею обрушилась огненная стена. В первой траншее лежали не шелохнувшись.
Наташа переползала от раненого к раненому, накладывая повязки.
Никитин тревожно следил за огнем. Осколки свистели над головами.
— Достаточно. Прекратить огонь! — приказал Никитин. — Вот это наводчики! Точность какая! — добавил он с восхищением.
Батальон снова устремился ко второй траншее. Немцы бежали в глубь деревни и прятались за хаты.
Пулеметный огонь рвался из окон, дверей, чердаков и поворачивал бойцов назад. Никитин выбежал вперед, взмахнул рукой и тут же упал- Наташа наклонилась над ним и увидела залитый кровью сапог. Сразу вслед за Никитиным вперед вырвался худощавый офицер. В сумерках Наташа не разглядела его лица, но заметила, что через его плечо на ремешке перекинута «лейка».
— За Родину! — крикнул офицер и, кинув из-за плеча гранату, первым бросился по широкой деревенской улице.
Наташа бинтовала Никитину ногу и торопливо прилаживала фанерную шину.
Справа и слева в деревню входили роты, направленные Никитиным в обход. Командир батареи вел огонь по дороге немецкого отступления.
Никитин уже сидел на крыльце избы, куда подтащили его санитары, и через связных передавал приказания о преследовании противника.
Наташа, не глядя, перевязывала локоть подбежавшему к ней офицеру. Случайно она увидела «лейку», перекинутую через плечо, и подняла глаза. Перед ней блеснули знакомые роговые очки корреспондента Гольдина.
Оказалось, что перед боем Гольдин находился на командном пункте батальона в ожидании операции, разбор которой нужен был для завтрашнего номера газеты. Стремясь получить самый свежий материал, он пошел вместе с ротами и принял участие в траншейном бою.
Сняв с ремешка «лейку», Гольдин сделал несколько снимков и подошел к крыльцу.
— Спасибо вам, капитан, — сказал Никитин. — Выручили вы меня.
— Да что вы! — застенчиво отмахнулся Гольдин. — Разрешите узнать подробности операции.
Гольдин вынул из планшетки общую тетрадь и вечную ручку. Он присел, разложив бумаги на правом колене, как на походном столе.
Через несколько минут Гольдин подошел к группе бойцов. Щуря под очками большие близорукие глаза и теребя тетрадку, он снова походил на студента больше, чем на командира.