— Гадать будешь? — заплетающимся языком спросила гномиха.
Точно таким же голосом ответила и я:
— Что-то вроде того.
— Тогда не надо. Это дело этой… Во! Дело чести.
Пока старушка морщила лоб, силясь вспомнить нужное слово, я попыталась сосредоточиться на своих мыслях. А точнее собрать их в кучку. И что эта бабка только добавляет в свою настойку, что мой здравый смысл (если только он был у меня изначально) собрал свои вещи и помахал мне ручкой.
— Погоди, погоди… сейчас вспомню. Не, ну слово ж такое мудреное. Погоди чуток… А вспомнила! Альтруистка!
— А? — я непонимающе уставилась на свою собеседницу. — Что альтруистка?
— В смысле? — на меня смотрели такие же, как и у меня, глаза, в коих не наблюдалось ни одной более-менее здравой мысли.
— Альтруистка. Ты вообще о чем?
И настал всеобщий ступор…
Мы с Паучихой смотрели друг на друга так, словно пытались решить серьезный вопрос, над которым сотни ученых бились не одно столетие. И проблема была решена так, как и бывает в подобных случаях.
— Еще по одной?
— Наливай.
— Что стоишь, качаясь…
— Чего-то там рябина…
— Чем-то там склоняясь…
— До, по-моему, дрына…
— Нет, — я покачала головой, отчего мысли еще больше спутались. — Там вроде как о тыне говорилось.
На меня уставилась пара таких же, как и у меня, затуманенных глаз. Паучиха уже давно стащила со своей головы платок, и на ее плечи рассыпались тяжелые русые косы, причем без единого намека не седину. Не уверена, быть может, мне показалось, но даже морщины на лице «старушки» разгладились. Все, малолетним гадалкам больше не наливать.
— Иди ты! Дрын там был!
— Нет! Не дрын! — гнула я свое. — Тын там был! Исидой клянусь! Тын!
— А я говорю — дрын!
— А я говорю — тын!
— Дрын!
— Тын!
Мы сцепились взглядами, потому что физически не получалось, как бы мы ни пытались — комнату сильно штормило. Или нас.
— Ладно, — махнула рукой Паучиха. — Твоя взяла. Пусть будет дрын.
— Вот. Я ж и говорю, что в песне дрын был.
Старушка (ой, старушка ли?) довольно хмыкнула и пригубила еще своей фирменной настойки.
Мне кажется или меня только что, как сказала бы Айри, развели?
Выяснить, так ли это мне не удалось. Наш девичник был нарушен появлением Рэя. Как всегда, его лицо ничего не выражало, но мне почему-то казалось, что он не слишком доволен открывшейся его взору картиной.
— О! Красавчик! Иди сюда, милай, сейчас я тебя как приголублю, ой как приголублю!
— Паучиха!
— Жалко, да? Я ж не надолго! Так, разок попользуюсь.
— Скоро начнется, — объявил он и вышел.
— Что начнется? — спросила я, пытаясь привести собственные мысли хотя бы в какое-то подобие порядка.