— А я знаю.
Стрелять я его не собирался, просто точно знал, что такой жест его остановит и не даст слишком долго ерничать.
— Точно, знает он, — сказал подошедший сбоку Байкин.
Компания дернулась: они его сразу не заметили. Теперь уже рука Фомы потянулась к оружию, но тоже остановилась.
— Фома, хочешь что сказать — говори, не тяни. — Я посмотрел ему в глаза.
Страха там не было, но была некая неуверенность. Он просто не знал, как ему поступить. Убить бы рад, да нельзя, тогда для него все плохо закончится, а расходиться своими дорогами у него точно никакого желания нет.
— Должок за тобой, Алексий, — заговорил вдруг Павел.
— Это какой же? — Я притворно удивился. — Излагай претензию, послушаю.
— Хороший человек на бой-реванш согласится, это и должок. — Павел криво и немного натужно ухмыльнулся.
— Павел, так я не хороший человек, чтобы ты на будущее знал. — Я уставился ему в глаза, изобразив самую чарующую из доступных на данный момент моей мимике улыбок. — И не вижу я смысла во втором бое. Ты раз получил — и достаточно, пусть это у тебя в привычку не входит. А то так и будешь бегать за мной со своим очередным реваншем, как дите за торговцем леденцами.
Я чувствовал, как внутри поднимается дурная, какая-то даже веселая волна, как всегда у меня бывало, когда я собирался ввязаться в драку, не будучи твердо уверенным в последствиях. Или когда просто сам умышленно выводил ситуацию на неразрешимый конфликт, чтобы уже рубить узел, а не развязывать.
— Ты бы за речью своей приглядывал. — Павел вспыхнул и шагнул вперед. — А то можно и без поединка…
— Тише, тише, — выставив в сторону руку, придержал его Фома. — Наш друг сам себе беды ищет теперь, даже не стесняется.
А верно заметил Фома, прозорливый бандюга. Не хочу я с Павлом драться. Во-первых, он меня, скорее всего, одолеет. А даже если и нет, то я потом буду долго не в форме, а мне это ни к чему. Но совсем не драться не получится, мы так не разойдемся, просто не дадут, а это значит, что какой-то поединок состоится. И если Павел разозлится настолько, что вызовет меня при свидетелях, которых, к слову, уже целая толпа собирается вокруг — кровь почуяли, похоже, — то выбор оружия будет за мной. А это примерно то, что мне и нужно. Если не разойтись — так сойтись на моих условиях.
— Боюсь, что это твой холуй себя слишком высоко ценит, — сказал я уже Фоме, летя без тормозов на волне наглости. — Второй раз рук марать об него не хочу. Не стоит он того.
В общем, откровенное и незамысловатое оскорбление. И эффект от него был предсказуемым. Кричать и ругаться Павел не стал, мужик он крепкий все же, побледнел только от с трудом сдерживаемой злости, вздохнул глубоко, выдержав паузу, потом сказал, по-простому так: