— Чуть не забыл, — весело сказал он.
— Слушаю вас, сэр.
— Счастливого Рождества, Пенфелд, — с теплой улыбкой пожелал герцог.
— И вам счастливого Рождества, сэр, — ответил слуга, вытянувшись по стойке «смирно».
Шагая по коридору, Джастин неожиданно для себя начал насвистывать веселую мелодию.
— Доброе утро, Мэри, — поздоровался он с горничной, попавшейся ему на пути. Это было так необычно, что она с испугу выронила свою ношу, по ковру рассыпались домашние туфли и начищенные до зеркального блеска ботинки.
На лестнице повстречался муж одной из сестер, уткнувший нос в газету, и его тоже приветствовал хозяин дома:
— Добрый день, Гарви.
— Гарольд, — недовольно буркнул любитель газетного чтения, переворачивая страницу.
Джастин запнулся, нахмурился, не поленился подняться на три ступеньки и, отстранив газету в сторону, внимательно изучил лицо родственника и признал свою ошибку:
— Действительно Гарольд, черт побери.
Добравшись до конца лестницы, Джастин огляделся и не смог удержаться от улыбки. На первом этаже царил полный хаос, из комнаты в комнату сновали слуги, протирали мебель и газовые светильники, украшали перила лестницы пахучими гирляндами.
Откуда-то взялась беззубая кухарка с огромным подносом, заваленным грудой горячего домашнего печенья, и, несказанно гордясь собой, заявила:
— Тридцать дюжин, ваше светлость, как вы велели.
Джастин с наслаждением втянул носом аппетитный аромат, исходивший от подноса.
— Молодец, Грейси, замечательно. Надеюсь, часть ты испекла с изюмом? Если не ошибаюсь, дети обожают изюм.
— Мои, сэр, только с изюмом и любят.
— В таком случае еще двенадцать дюжин, и не жалей изюма, — наказал Джастин, ущипнув кухарку за пухлую щечку.
— Будет сделано, милорд. Прямо сейчас и займусь, — весело пообещала кухарка и метнулась на кухню.
Продолжить обход своих владений герцогу помешал встревоженный дворецкий.
— Прошу прощения, милорд, но я обязан заявить решительный протест. Кто-то привел пони в библиотеку.
— Безобразие, — охотно согласился Джастин, не сбавляя шаг. — В библиотеке тесновато. Отведи пони в бальный зал, там ему будет где разгуляться.
Перед широко распахнутой дверью гостиной Джастин застыл, потрясенный чудесными преобразованиями. Всего за несколько часов комната превратилась в центр праздника. В углу царствовала огромная разлапистая рождественская елка, благоухающая хвоей, возле нее Эдит поставила лесенку и одну за другой зажигала крохотные свечи, укрепленные в густых ветвях. Рядом хихикали и подавали советы две младших сестры, Лили и Миллисент.
— Во что ты превратил наш дом, братец? Скупил все игрушки в магазинах Лондона? — окликнула брата Лили.