— Ты не можешь ее видеть, — прошептала Абигайль, — но она здесь.
В повисшей тишине раздался голос Александры:
— Я не понимаю. Вы хотите сказать, что не видите монахиню, Уоллингфорд?
Абигайль вытерла слезы и повернулась к сестре:
— Слишком долго объяснять, дорогая, но это именно так. Помнишь, я как-то рассказывала тебе о проклятии, властвующем над замком?
— Да, что-то припоминаю. Отцы, пистолеты, любовники…
— До тех пор, пока проклятие не будет снято, женщины могут видеть только Леонору, а мужчины — только ее брата. Мужчины и женщины вечно разделены.
Александра побледнела и с силой сжала руку мистера Берка.
— О Господи! Я подозревала нечто подобное… Я думала…
— И как же снять это проклятие? — спросил мистер Берк, чье лицо было так же бледно.
— Мы надеемся… — Абигайль взглянула на Уоллингфорда.
Глаза герцога казались огромными и нежными на его красивом лице. Он подошел к ней и взял ее руки в свои.
— Если я дам клятву вечной любви, верно? Я, последний блудный сын Коппербриджа.
По саду пролетел ветерок, заставив зашуршать листья лимонного дерева.
— Уже поздно, — напомнила Леонора. — Луна восходит. Синьорина Абигайль, кто выдает вас замуж?
— Я… я не знаю…
Леонора повернулась и тихо что-то сказала. Повисла пауза, а потом вперед вышел герцог Олимпия:
— Я выдаю.
«Я собираюсь выйти замуж, — исступленно думала Абигайль. — Прямо сейчас. За Уоллингфорда». Она подняла глаза и встретилась взглядом с любимым. Что-то легкое и трепетное наполнило ее кровь, волнующее и пугающее одновременно.
— Мой брат будет подсказывать слова герцогу, — сказала Леонора. — А я — вам. Возьмитесь за руки.
Последовала пауза, и Уоллингфорд взял руку Абигайль в свою.
Они начали произносить слова клятвы. Леонора говорила тихо, а Уоллингфорд — громко, уверенно и решительно, обещая любить, лелеять свою жену и быть верным только ей одной. Голос Абигайль, повторявшей те же самые слова, казался ей самой каким-то слишком тонким и странным.
— Кольцо, — сказала Леонора. — Где кольцо?
Герцог Олимпия подошел к внуку и протянул ему золотое колечко. Леонора тихонько охнула, как если бы узнала кольцо.
— Этим кольцом, — сказал Уоллингфорд, надевая его на палец Абигайль, — я нарекаю тебя своей законной женой, обещаю быть с тобой и хранить тебя в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Он наклонился и запечатлел на губах Абигайль нежный поцелуй, и тут же над его темной головой взошел на вечернем небе желтый диск луны.
Казалось, все замерло вокруг. Только жаворонок выводил веселую песню на лимонном дереве.