Обед прошел великолепно, «принцесса Елизавета» была в центре внимания собравшихся. Вечером посетили оперу и остались ночевать в доме консула. Как провели эту ночь Орлов и его спутница — тайна, но утром, во время завтрака, самозванка выглядела особенно счастливой. Ее интуиция, это шестое чувство, данное человеку для предупреждения еще только намечающихся опасностей, ничего не говорило ей, и она с энтузиазмом восприняла предложение посетить эскадру и собственными глазами увидеть маневры кораблей. Все вышли из дома и стали рассаживаться по экипажам, которые отвезли многочисленное общество на набережную. У пристани прибывших уже поджидали шлюпки. Матросы, сверкая голыми пятками, рассадили всех по отведенным местам и дружно налегли на весла. О том, что произошло дальше, читатель уже знает.
Как мы помним, русская эскадра прибыла в Кронштадт 22 мая 1775 года: 24-го самозванку перепроводили в Петропавловскую крепость, а 26-го с нее был снят первый допрос. Его проводил фельдмаршал А.М. Голицын, которому помогал секретарь, — коллежский асессор Василий Ушаков.
Что же хотели выяснить дознаватели?
Первое — настоящее происхождение самозванки.
Второе — кто научил ее назваться принцессой Елизаветой, наследницей Российского престола?
Отвечая на первый пункт, заключенная очень долго рассказывала невероятную, по мнению князя Голицына, историю, которая сводилась к следующему.
Ее зовут Елизаветой, ей двадцать три года, она не знает, где родилась и кто были ее родители. Выросла она в городе Киле, а когда ей исполнилось девять лет, ее увезли через Россию в Персию. Оттуда она попала в Багдад, где жила в доме богатого человека по имени Гамет. В этом же доме она познакомилась с князем Гали, обладателем несметных сокровищ (на одном из последующих допросов самозванка сказала, что Гали — ее дядя. — Авт.). Князь увез ее в Исфаган и там объявил ей, что она — дочь императрицы Елизаветы. В Исфагане она прожила до 1768 года, а затем вместе с князем Гали отправилась в Европу. Туда они попали через Ригу и Кенигсберг. Потом она некоторое время жила в Берлине, полгода в Лондоне, а затем, в 1772 году, переехала в Париж.
По второму пункту самозванка заявила, что сама она никогда не называла себя дочерью императрицы Елизаветы, что так ее называли другие, а она лишь пользовалась этим именем, не видя в этом ничего дурного. И назвать людей, которые будто бы научили ее присвоить царское имя, она не может, поскольку никто ее этому не научал.
Ответы узницы князя Голицына не удовлетворили, но протоколы ее допроса он представил императрице. Ознакомившись с ними, Екатерина велела Голицыну продолжать дознание и главными пунктами его оставить те, на которые так и не ответила «всклепавшая на себя имя». А кроме того, добавила императрица, неплохо бы узнать имена наших недоброжелателей в России. «Побродяжка» (так называла Екатерина II самозванку. —