Кое-что в этом направлении уже сделано некоторыми нынешними исследователями; мы же, воспользовавшись их результатами, попробуем продвинуться еще дальше, а заодно выскажем ряд своих соображений по теме нашего разговора — соображений, которые хотя и не внесут кардинальных перемен в историографию вопроса, но зато, как нам кажется, помогут понять, ПОЧЕМУ вокруг имени «княжны Таракановой» возникло такое множество всевозможных мистификаций.
Начнем с главного, с вопроса: чьей же все-таки дочерью была женщина, умершая в декабре 1775 года в Алексеевском равелине? По мнению большинства историков — императрицы Елизаветы и графа Алексея Разумовского. Эта версия как бы общепризнанна и как бы не нуждается уже ни в каких уточнениях и дополнениях. Расхожее мнение, что большинство всегда право, если его внедрять в науку, приведет лишь к однообразию, от которого один шаг до скудоумия. Мы это говорим еще и потому, что в вопросе о происхождении «княжны Таракановой» существует и другая версия, отличная от той, что является на сегодняшний день определяющей. Ее авторы, соглашаясь с тем, что матерью самозванки являлась Елизавета, числят ее отцом не Разумовского, а другого человека — Ивана Ивановича Шувалова.
Тоже фаворит и тоже граф. Но вот что странно: лишь только берешься за чтение биографии Шувалова, как возникает первое недоумение — никто из его биографов не указывает с достаточной ясностью, кто были родители графа. У каждого здесь существует свой вариант, который лишь запутывает картину. Но неужели нельзя преодолеть эту разноголосицу? Неужели в архивах не сохранилось ни одного документа, проливающего свет на обстоятельства рождения Шувалова? Представьте, не сохранилось. О его двоюродных братьях, Александре и Петре, известно все, о нем же — ничего (мы имеем в виду юридические документы, подтверждающие факт рождения. — Авт.). Поэтому резонен вопрос: куда подевалась «метрика» Ивана Ивановича?
Столь же неопределенны и обстоятельства образования и службы Шувалова. А они, эти обстоятельства, были, по-видимому, очень благоприятны, поскольку сам Вольтер, властитель дум того времени, так отзывался о Шувалове: «Это один из людей наиболее образованных и наиболее приятных, каких мне только приходилось встречать». Лестная оценка, если к тому же учесть, что Шувалову в это время было всего двадцать пять лет.
Не менее загадочно и появление Шувалова при дворе. Он объявляется там из совершеннейшей неизвестности сразу в ранге камер-пажа. Ничего странного, говорят некоторые историки, так как Шувалов был фаворитом Елизаветы. Верно, был. Но есть одна существенная деталь, которая не укладывается в их установленные рамки фаворитизма: примеры Разумовского, братьев Орловых, Потемкина и других позволяют утверждать, что все они сначала становились фаворитами, то есть любовниками, и уж потом получали награды и чины. В случае с Шуваловым все обстоит наоборот.