– Любопытно, – произнесла она наконец, – но в дневнике Миа это описано несколько по-другому. Выдрав нужные страницы, полагаю, ты не успел все прочесть из-за спешки. Так что я несколько освежу твою память кое-какими подробностями.
Краска постепенно поднялась по шее Эда до самых щек.
– Она отметила, что ты заигрывал с ней с самого начала – как только она к вам присоединилась – и настойчиво угощал ее выпивкой. А когда ты пошел сажать ее на такси, – она пролистнула несколько страниц в поисках нужных строк, – Миа пишет: «Эд положил руку мне на бедро и шепнул: “Ты очень сексуальна в этом платье, но мне интересно, что у тебя под ним”. Я пожала плечами и ответила: “Можешь взглянуть”. Он так и сделал».
Кейти перестала читать и посмотрела на Эда. Он сцепил руки под подбородком, выставив локти вперед.
– Картина, должна сказать, рисуется просто замечательная. Настоящий подарок для меня.
– Суть в том, что я подорвал твое доверие. Да, я был пьян, но это меня ни в коей мере не извиняет. Случилось то, что случилось, и я готов на все, чтобы как-то это загладить.
Опустив взгляд, Кейти посмотрела на свои руки, которые все так же сжимали выдранные страницы. Она чувствовала, как неумолимо теряет хладнокровие. Эд был ее женихом. И она любила его. Теперь, когда она потеряла и Миа, и мать, он оставался для нее единственным близким человеком. По ее щекам потекли слезы.
– Милая, – произнес он, порываясь подойти к ней. – Не плачь, прошу тебя.
Она услышала в гостиничном коридоре шаги, звук катившегося на колесиках чемодана и повернувшегося в замке ключа. Как бы ей хотелось сейчас оказаться вдруг этим новым постояльцем, входящим в другой номер, а то и в совершенно другую жизнь.
Он сел рядом, и от его веса на кровати она чуть склонилась в его сторону. Боясь к ней прикоснуться, он тихо произнес:
– Я люблю тебя больше всего на свете. У нас с тобой было так много хорошего, и я не представляю, как можно пожертвовать нашим будущим из-за одной, пусть даже и страшной, ошибки. Мои родные и близкие души в тебе не чают. И если я явлюсь причиной нашего расставания, я почти уверен, все отвернутся от меня. Ты же знаешь, как я люблю тебя, – я полземли пролетел, чтобы быть рядом с тобой. Прошу тебя, Кейти, прости меня.
По ее щекам текли слезы. Могла ли она простить его? Многим бы такое оказалось под силу? Да, он прав – у них было много прекрасных мгновений, однако взаимоотношения не являются таблицей соотношений плохого и хорошего. Все дело в искренности и доверии. А может, еще и в понимании и умении прощать.
– Я принесу тебе салфетки, – сказал Эд.