Нужно найти выход. Помочь бедняге, выбивающемуся из сил впереди нее. Она прибавила шагу. Если быть внимательной, то можно ступать по сухому: где кочка, где пенек, где просто крепь, а Павел Алексеевич не разбирал дороги и поминутно проваливался…
Нина нагнала Павла Алексеевича уже за краем болота, под ногой затвердело, красноватый свет солнца просачивался из-за опушки. За орешником так же безнадежно вздымались сосны и ели, но справа и слева в кустах будто виднелись воротца, и он заковылял к ближней сквознине. Нина опередила его. Прямая, как стрела, просека врезалась в зелёную мглу. По ней тянулся слабый, едва различимый след тележных колес. «Лесная дорога. Куда она может вывести?» — лихорадочно соображала Нина. Они ее не пересекали, значит, дорога находится в глубине леса, и по ней едва ли попадешь на шоссе, где оставлена машина. Так куда же ведет эта дорога и сколько придется идти по ней, чтобы хоть куда-нибудь выйти? И выдержит ли Павел Алексеевич, когда так быстро темнеет? Впервые Нина испугалась, но тут же сказала себе, что все равно выведет его. Если надо, понесет на себе. Сил у нее хватит. А Павел Алексеевич, поставив корзины на землю, вытирал лицо скомканным грязным носовым платочком и улыбался виновато и счастливо.
— Что ты, Паша? — Она достала чистый носовой платок, промокнула его сочащуюся кровью бровь и прижала ранку.
— Выбрались… — сказал он. — Все-таки выбрались.
— Да разве мы выбрались? — Ранка не кровоточила, и она стала вытирать мужу лоб, глаза, рот. — Только на дорогу вышли. А что это за дорога?..
— Не важно… Каждая дорога куда-то ведет. Остальное не важно.
— А если мы дотемна не успеем? — пытала она.
— Не важно. Небо видно. И в оба конца — выход.
Она начала догадываться.
— Это что — война, Паша? Или ты не хочешь говорить?..
Он не хотел говорить, она сразу поняла, но иногда приходится говорить независимо от того, хочется или нет.
— Война.
— Но… ты же резал по линолеуму?..
— Это потом. Сперва я нормально служил. В пехоте.
— Ты был ранен?
— Засыпан землей… Меня откопали.
— Почему ты никогда не говорил мне об этом?
— Одна женщина назвала меня эксгумированным трупом.
— И ты расстался с этой женщиной?
— Да.
— Но я не такая женщина.
Он как-то странно взглянул на нее и промолчал.
— Может, я плохая женщина… только не такая…
— Ты прекрасная женщина! — сказал он искренне. — Но ты была очень молодой женщиной, собственно, ты даже еще не была женщиной. И я подумал: зачем наваливать это на молодую душу? Если и не очень молодая не выдержала… Наверное, я был не прав. Нельзя ничего строить на лжи. Но мне казалось: немного осторожности, всего лишь несколько ограничений… Откуда я мог знать, что мы попадем в этот чертов лес?..