Ходивший туда Моня говорил, что там были в основном пехотинцы, но, кроме них, еще и несколько вооруженных штатских. Наверное, это были какие-то нарвские ополченцы. Или, может, из какого-то другого эстонского города.
Моня спросил, как им пришлось воевать, ему односложно ответили, что тяжело. Потом добавили, что очень сильный у немцев огонь артиллерии и пулеметов. Про танки они ничего не сказали.
А потом наши подозрения насчет Нарвы укрепились. С той стороны уже начался огонь. Периодически – короткие налеты артиллерии, снарядов десять – двадцать на слух. То по одному нашему флангу, то по другому, то здесь, то там. Волох нам рассказал, что огонь такой называется беспокоящим. Его артиллерия ведет наряду с прицельным огнем по точно известным целям. А вот такой беспокоящий – для наведения паники и нарушения нашего маневра. Бояться его особо нечего, если в тот момент под него не попадешь. Наш дот рассчитан на противостояние 152-мм снарядам, так что надо еще поискать такую систему, что пробьет его. Они-то вообще существуют, но не на каждом шагу, а обычно бросаются на самые важные участки.
Канонада со стороны Кингисеппа притихла, но совсем не пропала. Это вселяло дополнительное беспокойство. Вообще беспокоиться было о чем, но мне отчего-то хотелось сладкого. Конфету, булочку, шоколадку. Вот странное ощущение: вроде бы как я к сладкому особого влечения не имел, разве что к мороженому. А вот поди ж ты: перед боем хочется – и все. Я понимаю, если б мне хотелось удрать побыстрее или там на мочу исходил…
Но хотелось сладкого.
Хотя если совсем честно, то уйти хотелось. И мочи́ тоже хватало. Но не до такого уровня, чтоб не выдержать и смыться побыстрее. Особенно когда отвлечешься на всякие мелочи вроде устранения задержек пулемета.
Вообще я по устранению задержек и наводке пулемета малость поднатаскался и некоторую уверенность в себе обрел, но вот стрельба… Из винтовки я стрелял только раз, и все три пули «пошли за молоком». А вот из пулемета – ни разу. Егор меня подбодрял, говоря, что «максим» очень точно стреляет, особенно с казематного станка, даже лучше, чем со станка Соколова. Так что если правильно навести, то пулемет сам все сделает. Даже «дегтярев» менее точно стреляет, и у него отдача резче чувствуется. Егор добавил, что при стрельбах из ДП оценки у него и его товарищей были ниже, чем при стрельбе из «максима». Я спросил, отчего так. Егор ответил, что, наверное, дело в весе. Тяжелый станкач устойчивее при стрельбе, чем легкий ручной.
Ожидание давило на нервы, и хотелось, чтобы что-нибудь произошло. Не важно что – приехала кухня, наступила ночь, начался обстрел… Лишь бы закончилось это давящее ожидание, которое с каждой минутой все труднее и труднее было терпеть. Я с разрешения Егора взял из коробки набитую ленту и стал «проверять» ее. Выдвину патрон, «протру» его, подровняю…