Теперь внутри комнаты стоял задумчивый непрерывный свист. Потом он прекратился, но тишина была еще нестерпимей, поскольку отчетливо подчеркивала гнетущую и порочную злобность, исходившую оттуда.
Скрещенными волосками я запечатал напоследок и дверь, пробежал нескончаемый коридор и завалился в постель.
Кое-как я заснул. Но ближе к двум часам ночи меня пробудил свист, проникший сквозь закрытые двери. Свист заставлял замок вибрировать в ритме ужаса. Казалось, все демоны вселенной собрались в конце коридора на шабаш.
Я поднялся и сел на край кровати. Не нужно ли проверить печати, наложенные на двери комнаты, спрашивал я себя, когда ко мне постучал и вошел Тассок. Поверх пижамы на нем был накинут халат.
— Я подумал, что вы проснулись. И пришел поболтать с вами, — сказал он. — Я не могу спать. Прекрасно, не правда ли?
— Чрезвычайно, — ответил я и протянул ему портсигар.
Он закурил. Мы проговорили более часа. И все это время в конце коридора продолжался шум.
Неожиданно Тассок встал.
— Давайте возьмем револьверы и сходим проведаем эту скотину, — сказал он, направляясь к двери.
— Нет, ради всего святого… НЕТ! Я пока еще ничего не знаю в точности, но думаю, комната…
— С привидениями… Она действительно с привидениями? — спросил он без своей обычной иронии.
Я не мог ответить ни отрицательно, ни утвердительно, но вскорости надеялся составить об этом окончательное мнение. Я прочел ему маленькую лекцию о Ложной Рематериализации Одушевленной Силы через Неодушевленную Инертность. И тогда он начал понимать всю опасность столкновения с этой Материализацией Злых Сил.
Примерно через час свист резко прекратился, и Тассок вернулся к себе. Я тоже лег и ненадолго заснул.
Утром я отправился в комнату. Я нашел печати, приложенные к двери, в неприкосновенности. Я вошел. Печати на окнах и волоски оставались нетронутыми, кроме седьмого на каминном колпаке, который был порван. Это заставило меня задуматься: волосок мог лопнуть оттого, что я натянул его чересчур сильно. Но и что-нибудь другое тоже могло его порвать. Все же маловероятно, чтобы какой-либо человек сумел проникнуть в комнату, не разорвав всех волосков, которые были совершенно незаметны.
Я снял остальные волоски и печати. Затем влез в камин, труба которого поднималась совсем прямо, и увидел вверху синеву неба. Не было ни уголка, ни закоулка, который мог бы послужить тайником. Но я перестал бы себя уважать, доверившись наружному осмотру. После завтрака я натянул свою спецодежду и вскарабкался по трубе до крыши. Я простучал внутренние перегородки, но не нашел ничего подозрительного.