Она резко повернулась и направилась к ним, когда они двинулись ей навстречу. Выражения их лиц подтвердили ее опасения. Произошло нечто ужасное. Джульетта не обратила внимания, что Хэнк потянулся к наручникам.
— Мне очень жаль, Джулс, — произнес он, когда они оказались рядом.
— Что случилось? — спросила Джульетта. — Что-то с отцом?
Хэнк смущенно наморщил лоб. Нокс покачивал головой и жевал бороду. На помощника шерифа он смотрел так, будто собирался его съесть.
— Нокс, что происходит?
— Прости, Джулс.
Он покачал головой. Кажется, он хотел сказать еще что-то, но не мог. Хэнк взял ее руку.
— Ты арестована за тяжелое преступление против бункера.
Хэнк говорил так, как будто декламировал печальное стихотворение. На ее запястье сомкнулась сталь.
— Ты будешь осуждена и приговорена в соответствии с Пактом.
Джульетта повернулась к Ноксу:
— Что это значит?
Ее что, действительно снова арестовывают?
— Если тебя признают виновной, тебе будет предоставлена почетная возможность, — произнес Хэнк.
— Чего ты от меня ждешь? — прошептал Нокс.
Его мощные мышцы подергивались под тканью комбинезона. Он стиснул кулаки, когда вторая полоска металла защелкнулась на другом ее запястье. Великан Нокс выглядел так, словно он задумывал насилие — или даже убийство.
— Успокойся, Нокс, — ответила Джульетта и покачала головой. Ей была невыносима мысль, что из-за нее пострадает еще кто-то.
— Если люди изгонят тебя из этого мира… — продолжал зачитывать Хэнк. Голос у него дрожал, глаза увлажнились от стыда.
— Пусть будет так, — сказала Джульетта Ноксу и посмотрела мимо него. Там росла толпа возвращающихся со второй смены механиков, остановившихся посмотреть, как блудную дочь «глубины» заковывают в наручники.
— …то пусть в этом изгнании все твои грехи будут прощены, — закончил Хэнк.
Он посмотрел на Джульетту, сжимая цепь между ее запястий. По его лицу катились слезы.
— Мне очень жаль, — произнес он.
Джульетта кивнула. Стиснув зубы, она кивнула и Ноксу.
— Все хорошо, — сказала она, продолжая кивать. — Все хорошо, Нокс. Пусть будет так.
На подъем ушло три дня. Больше, чем требовалось, но нужно было соблюдать протокол. День на путь до офиса Хэнка, ночь в его камере. Утром за Джульеттой спустился помощник шерифа Марш, чтобы проводить еще на пятьдесят этажей вверх, в свой офис.
На второй день подъема ею овладело нечто вроде безразличия, и взгляды встречных людей соскальзывали с нее, как вода со смазки. Было трудно переживать за собственную жизнь — Джульетта подсчитывала все прочие несчастья, часть из которых случилась по ее вине.