Марш, как и Хэнк, пытался отвлечь ее разговорами, но в ответ Джульетта смогла бы сказать лишь, что они не на той стороне. Что зло вырвалось на волю. Поэтому она предпочла отмалчиваться.
В полицейском участке на среднем уровне ее поместили в уже вполне знакомую камеру, почти такую же, как в участке Хэнка внизу. Тут не было огромного экрана, просто стены из оштукатуренных шлакоблоков. Джульетта рухнула на койку быстрее, чем за ней заперли дверь, и лежала, как ей показалось, несколько часов, дожидаясь, когда ночь придет и сменится утром, когда новый помощник Питера явится за ней, чтобы сопроводить через последние оставшиеся этажи.
Время от времени Джульетта по привычке поглядывала на запястье, но Хэнк конфисковал у нее часы. Вероятно, он даже не знал, как их нужно заводить. Ее часы со временем окончательно сломаются и вновь превратятся в побрякушку, в бесполезную вещь, надетую на запястье вверх ногами ради красивого ремешка.
Это опечалило ее больше, чем следовало бы. Она потирала опустевшую руку, страстно желая узнать, который час, когда пришел Марш и сообщил, что к ней посетитель.
Джульетта села на койке и закинула ногу на ногу. Кто станет подниматься сюда из механического?
Когда она увидела по другую сторону решетки Лукаса, самообладание едва не покинуло ее. Шею свело, челюсти заныли, сдерживая всхлипы, а пустота в груди стала невыносимой. Лукас взялся за прутья, наклонил голову, касаясь лбом гладкой стали, и грустно улыбнулся.
— Привет, — сказал он.
Джульетта узнала его с трудом. Она привыкла видеть его в темноте, а когда они столкнулись на лестнице, она очень торопилась. Лукас оказался эффектным мужчиной с глазами старше, чем лицо. Зачесанные назад светло-каштановые волосы слиплись от пота, — наверное, он очень спешил, спускаясь сюда.
— Тебе не нужно было приходить, — проговорила Джульетта мягко и медленно, чтобы не заплакать.
Больше всего ее опечалило то, что кто-то видит ее за решеткой. Тот, кто, как она начала сознавать, ей небезразличен. Какое унижение…
— Мы боремся за тебя, — ответил он. — Твои друзья собирают подписи. Не сдавайся.
Она покачала головой.
— У вас ничего не получится. Не питайте особых надежд, пожалуйста. — Она подошла к решетке и сжала прутья чуть ниже его пальцев. — А ты меня даже не знаешь.
— Но я знаю, что все это чушь… — Он отвернулся, скрывая бегущую по щеке слезу. — Еще одна очистка? — выдавил он. — Зачем?
— Потому что они так хотят. Их уже не остановить.
Пальцы Лукаса скользнули по прутьям, сжали пальцы Джульетты. Она не могла освободить их, чтобы смахнуть слезы. Наклонив голову, она попыталась вытереть щеки плечом.