Мирна Давенпорт, словно подкошенная, опустилась в кресло.
— Это очень больно? — прошептала она.
— Что именно?
— Умирать от газа?
Мейсон внимательно посмотрел на нее.
— Говорят, совершенно безболезненно. Один легкий вздох, и через секунду вас нет.
— Ну вот, — вздохнула она, — так лучше. А то я слышала, что, люди кашляют, задыхаются... мучаются.
— От кого вы это слышали?
— От одного...
— От тюремщиков?
— Нет. От заключенного.
— Женщины?
— Да.
— Не общайтесь с ней. Ни с кем не разговаривайте. Не заводите ни с кем знакомств. Держитесь до последнего. Предоставьте действовать мне.
— Вы будете и дальше защищать меня?
— Конечно.
— А я боялась, что вы... боялась, вы откажетесь от меня.
— Не собираюсь. Если даже вы виноваты, все равно имеете право на справедливое судебное разбирательство. Это гарантирует закон. Моя задача — следить за его соблюдением.
— Благодарю вас.
— Вы виновны...
— Нет.
— ...в отравлении Гортензии Пэкстон?
— Нет.
— ...мужа?
— Нет.
— Нам необходимо объясниться, — устало произнес Мейсон, пододвигая стул и садясь перед ней.
— Я понимаю.
Мейсон внимательно посмотрел на Мирну Давенпорт и сказал:
— Сара Ансел пошла против вас.
— Она опять на моей стороне.
— Откуда вам это известно?
— Она звонила.
— Вам разрешили говорить по телефону?
— С ней — да.
— Но телефон же прослушивают, — заметил раздраженно Мейсон. — Что она там наговорила? Рассказывайте.
— Только то, что перестала мне верить и сообщила полиции все, что знала обо мне, и то, что не знала, но потом, когда одумалась, ей стало стыдно.
— И, конечно, заявила, что видела, как вы копали в саду яму и прятали яд.
Мирна Давенпорт уставилась на Мейсона. В ее глазах мелькнул страх.
— Полиции известно это? — едва слышно спросила Мирна.
Мейсон мрачно кивнул.
Мирна Давенпорт сложила руки на коленях, и, не поднимая глаз, тихо произнесла:
— Ну, конечно, у нее были все основания не доверять мне.
— Когда муж уезжал в командировку, вещи обычно укладывали вы?
— О, да.
— Он брал с собой конфеты?
— Да, всегда.
— Их покупали вы?
— Да.
— Конфеты в его сумке оказались отравлены.
— Я знаю. Мне уже говорили.
— Не ваша работа?
— Нет.
— А чья?
— Не знаю.
— Вы жили в доме в Парадизе?
— Да.
— И после того, как ваш дядя, Уилльям Девано, заболел, вы перебрались к нему?
— Да.
— А муж?
— Он остался в Парадизе, но часто навещал нас.
— Вашему мужу не нравилось то, что вы переехали в Лос-Анджелес?
— Нет.
— Почему?
— Он заявил, что я зря изматываюсь, вожусь с ним, что после его смерти мне не достанется ни цента.
— У него были основания так утверждать?
— Он считал, что все уже решено... что все достанется Гортензии. Даже после ее смерти Эд не хотел, чтобы я оставались там. Он не любил тетю Сару. Почему-то Эд считал, что Сара Ансел обязательно выудит у меня эти деньги.