сапфира в карман своего жилета.
Гондола Вендрамина несла их мимо величественного портала Санта-Мария делла Салуте, через бассейн Св. Марка. Снаружи это судно имело мрачного вида украшения, предписанные давними правилами, регулирующими расходы. Но изнутри вид фелцы — маленькой кабинки посередине лодки — обогащался искусной резьбой по дереву, маленькими раскрашенными щитами гербов и широкими мягкими сиденьями, покрытыми кожей с вышитыми на ней золотыми, красными и ультрамариновыми узорами. Почти пугающая роскошь, тем более для обедневшего патриция, показалась Марку-Антуану чрезмерной.
Сэр Леонардо представлял определенную загадку для него. Но в этом отношении, как он убедился в это утро, так делала вся Венеция. Повсюду жизнь казалась вдохновленной ярким солнечным светом, в котором она бурлила и утопала. В толпах, движущихся вдоль канала Чиавони, праздно шатающихся на Пьяцетта или фланирующих на главной площади, все было в веселом беззаботном оживлении. Настроение венецианцев — простого люда, бюргеров и патрициев — казалось таким же безоблачным, как голубой небосвод над головой, без какой-либо озабоченности или даже мысли об отдаленных раскатах бури, которая могла в любой момент погубить их.
Прошло чуть более недели со вторника вознесения, когда дож в огромной красной с золотом лодке о сорока веслах с грандиозными пышностями, какие Светлейшая устраивала в пору своего зенита, вошел в порт Лидо во время ежегодной церемонии, посвященной морю.
Сегодня перед изумленным взором Марка-Антуана бурлящий человеческий поток катился вдоль Чиавони мимо угрюмой тюрьмы и неудачливых негодяев, которые заявляли о себе, гримасничая за внушительными решетками или просовывая руки за милостыней, чем вызывали сочувствие у некоторых и насмешки у большинства. Дальше на запад, за прекрасной готикой отделанного мрамором Дворца дожей[21], соединенного с тюрьмой мраморным же украшением — мостом Вздохов[22], — этот поток терял свой порыв на просторе Пьяцетты, останавливаясь там или завихряясь вокруг колонн из западного гранита, одну из которых венчал Св. Теодор и дракон, другую — эмблема Св. Марка — лев с раскрытой книгой.
Марк-Антуан оказался на тротуаре из трахита и мрамора, выложенного в виде ковра, перед Триумфальными Византийскими арками Св. Марка. У него захватило дух при виде просторной площади с арками, чудом изящества — колокольней, вонзившейся, подобно гигантской стреле, своим острием в голубизну.
То было сердце великого города, и здесь биения пульса его пылкой жизни были сильнейшими.