— Мне говорили, что вы всегда появляетесь вместе — вы и Вендрамин.
— Благодаря его стараниям.
— Так я и предполагал, — усмехнулся Доменико. — Для Вендрамина все путешествующие англичане — богачи. Он уже одалживал у вас деньги?
— Вы очень хорошо его знаете, — заметил Марк-Антуан.
Баттиста, хозяин гостиницы «Шпаги», подобрал слугу для мистера Мелвила — француза по имени Филибер, превосходного парикмахера.
Сей Филибер — толстенький человечек лет сорока, с мягким голосом и неслышной походкой, — несколько лет служил у герцога де Линьера. Но гильотина забрала голову герцога, и Филибер оказался без работы. А когда другие аристократические головы Франции оказались столь же нестойкими, Филибер последовал примеру эмигрировавших из республики, в которой Национальный Брадобрей оставил без работы парикмахеров.
Марк-Антуан, который очень заботился о состоянии своей великолепной черной гривы, благодарил бога за это и принял француза на службу.
В тот день, в соответствии со своими обязанностями перед головой своего нового хозяина, Филибер его брил. Во время этой интимной операции ворвался мессер Вендрамин, очень нарядный в сиреневой тафте. Он бесцеремонно прошелся, помахивая тростью с золотым набалдашником, и устроился на стуле у туалетного столика, откуда и принялся рассматривать окаменевшее лицо мистера Мелвила.
Он развлекал англичанина беседой, пересыпая анекдотами, в основном скандальными, а иногда и непристойными, в которых он неизменно выступал героем. Присутствие Филибера не стесняло его. Сэр Леонардо тем самым продемонстрировал, что в Венеции сдержанность не была в почете.
Марк-Антуан, мысленно послав его к дьяволу, позволил ему болтать и напустил на себя сонный вид.
— Я повезу вас сегодня, — заявил Вендрамин, — в одно из самых изысканных и недоступных казино в Венеции — в казино восхитительной Изабеллы Теоточи. Вы слыхали о ней?
Мелвил не слыхал. Венецианец разболтался.
— Я беру вас туда по просьбе очаровательной дамы, которая обратила на вас внимание и желает с вами познакомиться. Это очень дорогой для меня друг — виконтесса де Сол.
Сжимая бритву в руке, Филибер отскочил с испуганным воплем:
— О боже! — голос его утратил мягкость. — За двадцать лет со мной такого не случалось. Я никогда не прощу себе этого, месье! Никогда!
Кровавое пятно, заливавшее пену на щеке Мелвила, красноречиво объясняло страдания слуги.
Вендрамин разразился бранью в адрес несчастного француза:
— Неуклюжая, неловкая деревенщина! За это ты будешь бит палкой! Что за черт! Ты слуга или мясник?