Холидей и Уиггинс оказались в изящно оформленном салоне, заставленном стульями с мягкой обивкой; тут же стоял диван с обивкой из шкуры буйвола. В дальнем конце располагался бар, где посетителям прислуживал не то индеец, не то мексиканец с латунным ухом и в здоровенных окулярах (видать, страдал плохим зрением). С полдюжины девушек окружили четырех клиентов; Холидей пригляделся к барышням: две, одетые в корсеты и шелковые чулки, выглядели совершенно обыкновенно. У третьей была искусственная нога из металла и механизмов, навроде протеза Эдисона; у четвертой – искусственные руки и челюсть. До Холидея наконец дошло, о каких таких новых барышнях говорил Бантлайн.
Оставшиеся две «девушки» таковыми вовсе не являлись; то были механизмы, лишь напоминающие женщин, по крайней мере в тех местах, за пользование которыми платят завсегдатаи публичного дома. Ни клочка одежды, идеально круглые груди, широкие бедра, осиные талии; руки и ноги – куда искуснее, чем протезы у живых девушек (хотя и менее практичные); их лица, оснащенные немигающими глазами и вечно надутыми губами, оставались бесстрастны. Срамное место прикрывала металлическая же пластинка, под которой наверняка имелось нечто подобное живому оригиналу.
– Господи, так это правда! – воскликнул Уиггинс.
Он отмахнулся от подошедшей к нему живой девушки.
– Я, может, в жизни больше не увижу металлической цыпочки, – заявил он, – поэтому испробую одну такую в деле, пока есть шанс.
Он указал на одну из металлических женщин, и та довольно грациозно подошла к нему взяла под руку и увела с собой.
– Приглянулось что-нибудь, мистер? – спросила девушка, что подходила к Уиггинсу.
– Мне здесь все нравится, – ответил Холидей. – Однако нужен кое-кто конкретный.
– Скажите, как ее зовут, и я узнаю, скоро ли она освободится.
– Кейт Элдер. Передай, что лучше бы ей освободиться немедленно.
– Кто спрашивает? – удивленно поинтересовалась девушка.
– Ее дантист.
– Так и сказать: ее дантист?
– Да, – подтвердил Холидей.
Девушка покинула салон и почти сразу же вернулась.
– Следуйте за мной, пожалуйста.
Она провела Холидея до самого конца длинного коридора, в котором скрылся Уиггинс, и остановилась перед дверью. Холидей выжидающе посмотрел на девушку.
– Вам сюда, входите, – сказала она. – Вас ожидают.
Холидей вошел в переделанную под кабинет спальню: большой, обшитый латунью стол, кипа чистых полотенец, рукомойник, кувшин и весьма солидного вида сейф. На стенах висели две картины маслом с изображением переплетенных нагих тел. Окна были закрыты, зато комнату освещали две электрические лампы Эдисона – под изящными абажурами, на искусных латунных ножках.