– Хорошо, если молиться. А может быть, телевизор смотреть?
– Нет-нет, ты взгляни повнимательнее. Видишь, какое хорошее, спокойное выражение лица? Ты замечал, что у старых людей очень выразительные лица? Бывают лица приветливые, добрые, а бывают такие, на которых как будто застыла гримаса злобы, насмешки, испуга, недоверия, надменности. Знаешь, почему это бывает? Потому что со временем на лице каждого человека отпечатываются главные страсти: если с ними не борются, они становятся видны всем.
У нашей соседки лицо совсем другое: в нем отражается душевный покой, внутренняя тишина… И еще – посмотри-ка на ее левую руку.
Мальчик вгляделся: из-под рукава теплого пальто высовывалась черная шерстяная кисточка с крестиком… Вот это да – четки! И как это папа сразу заметил?
– Пап, может, она даже тайная монахиня?
– Все может быть. Во всяком случае усердная молитвенница. Видишь, как бывает! Пусть тебе это будет уроком на будущее: чтобы быть внимательнее и добрее к старым людям. От них многому можно научиться, а потерпеть их немощи, наверное, не так уж трудно, правда? Смириться перед ними, не настаивать на своем, проявить любовь и уважение. Причем начинать надо со своих близких.
– Да, но… Трудно все-таки выносить ворчливость, желание поучать. Потом старики часто так плохо относятся к молодежи, так не любят нас! Не все же такие добрые, как бабушка, или такие молитвенницы, как эта старушка с четками. Ты сам говорил, что к старости у грешных людей страсти очень глубоко укореняются – даже отражаются на лице.
– Вот тут-то и нужно вспомнить заповедь о почитании старших, а главное – заповедь о любви к ближнему. Иначе какие же мы христиане, если не стараемся жить по заповедям? Иногда надо и понудить себя. Знаешь пословицу: «Не так живи, как хочется, а так живи, как Бог велит»?
– Знаю.
– Ну, и как Бог велит любить ближнего?
– Как самого себя.
– А почему так, знаешь?.. Потому что каждый человек носит на себе образ Божий, пусть и помраченный грехами. И еще потому, что все мы – дети Отца Небесного, а значит, братья и сестры. Мы даже молимся: «Отче наш», – заметь, не «мой», а «наш», то есть всех людей. А раз так, то зачем же презирать больных братьев или сестер (ведь грех – это болезнь души), отворачиваться от них с ненавистью, как от чужих?
Помнишь, мы читали «Шинель» Гоголя? Как молодежь в учреждении презирала пожилого чиновника, Акакия Акакиевича, и смеялась над ним? Лысый, маленький, сутулый, бедно одетый, вечно корпевший над переписыванием бумаг, к тому же человек неумный, ограниченный, он был очень удобной мишенью для насмешек. К тому же Акакий Акакиевич всего боялся и не мог постоять за себя; он только просил: «Оставьте меня! Зачем вы меня обижаете?» И однажды в этих жалобных словах одному юноше, который вздумал было вместе с товарищами посмеяться над несчастным, послышалось другое: «Я брат твой». Поняв это, юноша изменил свое отношение к старику и даже перестал общаться с товарищами, которые сначала казались ему веселыми, остроумными, интересными людьми… Я неточно пересказал, а у Гоголя это очень сильно написано; перечитай как-нибудь.