— Немцы… — прищурился куда-то вдаль леса поверх командирской папахи старик. — Сдаётся, из-под Керчи[25] прибыли на отдых, а может, на переформирование. Да подкрепление ещё не прибыло, поскольку их там и полуроты не наберётся, а те, что есть, скажу я тебе, сразу видно, — битые. Дрыхнут сутками как сурки… — хмыкнул дед Михась и добавил, опустив на командира пытливый взгляд: — А самое главное, что сдается мне, что есть среди них и связисты…
— А вот это куда как интересно! — оживился Беседин. — Рации видал?
— И не одну… — значительно произнес дед. — И ещё подобного рода барахла изрядно. Так что, скажу я тебе, Фёдор Фёдорович, дожидаться, когда к ним подкрепление прибудет или ещё кого в этот райский уголок на курорты пришлют, нам не стоит. Никак.
— Никак… — задумчивым эхом повторил командир.
…Нас часто посылали в такую, открытую, разведку. Отчасти потому, что в Крыму всё меньше оставалось взрослых, особенно мужчин, которые могли бы передвигаться по градам и весям не строем и не под конвоем. Ещё в городах кое-как (да и то не во всех — из Керчи и из Феодосии выселили почти всех поголовно, а в Севастополе и так мало кто остался после того штурма), а уж в посёлках и сёлах, где практически всех знали в лицо…
А ещё потому, что почти не росли мы на этих харчах и в таком замоте, когда не успеваешь отдохнуть и по-настоящему не можешь унять внутреннюю дрожь. И всех троих из оставшихся кубанцев, и ещё нескольких ребят, которые прибились к отряду год-полтора тому и всё ещё живы, за что-то серьёзное принять было трудно.
Когда мы без оружия и в цивильной одежонке.
* * *
В двубортном клетчатом пиджаке рыжеватой куропачьей расцветки с бухгалтерскими заплатами на локтях, доходившем Тимке чуть ли не до коленей и болтавшемся на плечах, как на огородном пугале (такого рода «обмундирование» одессит Арсений называл не иначе, как «лапсердак»), Тимка походил на городского, на сынка какого-нибудь совслужащего, отбившегося от своих в панике эвакуации.
Поэтому первый же патруль на околице Эски-Меджита — двое татар с белыми повязками полицаев на рукавах коротких стёганых ватников, доставшихся им, видимо, в память о мобилизации в Красную армию и служивших теперь чем-то вроде униформы «добровольцев» из рот самообороны — стал пытливо всматриваться в дорожную даль за спиной Тимки.
Но никого там полицаи не обнаружили, кроме ещё двух пацанов — Володи и Пашки, ещё менее презентабельного, но всё-таки не менее городского вида, — трёпаные пальтишки, куцые курточки-«ковбойки», кепки с клапанами на макушке.
— Где остальные? — спросил один из татар, тот, что постарше, с правоверной ухоженной бородёнкой под гладковыбритым подбородком.