Оттуда, от консервного завода, и раздавались, судя по всему, звуки перестрелки, и возле развалин мелькали, сутулясь и приседая, коричневые человечки…
«Всё-таки румыны…» — удовлетворенно хмыкнул Сергей.
И на дороге, идущей мимо завода к селу, стоял камуфлированный осенним листопадом фургон.
Не один, судя по желтоватым клубам пыли… ещё не осевшей пыли. Другой, видимо, объезжал развалины разбомбленного завода с другой стороны…
* * *
Родриго Виеске никогда — кроме раннего детства, разумеется, когда мама следила, чтобы он не зевал в костёле во время пения «Ave Maria» — не был ревностным католиком. Вот ревностным пионером, — да, довелось. Приняли в пионеры-ленинцы, как только он попал в Коминтерновский или, как его ещё тогда называли, «испанский» детский дом под Ленинградом. Не слишком-то понимая, куда именно приняли, — но, судя по всему, куда надо…
Красные знамёна, бой краснолаковых барабанов, фанфары празднично блистающих горнов — и сразу не просто в пионеры, а в старшие, так, что можно было командовать младшей ребятне: «Izquierdo, derecho!»[10]
А в старшие пионеры, потому что было ему тогда уже полных пятнадцать. Так что на пароход «Sontay», пришвартовавшийся в Кронштадте, он попал не только без особого права — 15 лет был верхний край возрастной планки, — но и безо всякого на то желания. Взрослого мальчишку бомбежки Герники пугали куда меньше, чем чужбина. Как чувствовал…
Впрочем, Родриго повезло. Он не загнулся от малярии или туберкулеза в непривычном сыром климате, не пропал без вести после отказа вступать в комсомол или принимать советское гражданство, хотя разочарование в советской действительности наступило довольно быстро…
Вопреки романтической версии и, несмотря на лучшее, в целом, отношение властей к «испанским» детям (нормы содержания одного воспитанника «испанского детского дома» до войны были в 2,5–3 раза выше, чем для воспитанников обычного советского детдома), для них характерно было следующее, довольно оригинальное для тех времён, мнение: «Здесь рабочий класс живет хуже, чем в капиталистических странах».
…И не загнулся от голода и дизентерии во время эвакуации в Саратов — их, брошенных на запасных путях, вовремя нашел представитель КИМа…
Зато уже весной 42-го попал Родриго в «школу Старинова».
Именно в ту пору при легендарном товарище Старинове, начальнике Высшей оперативной школы, ветеране Гражданской войны в Испании, была создана целая диверсионная группа, состоящая из испанцев[11].
На чуть более сытных харчах Генштаба, несмотря на бесконечные учения и изнурительные тренировки, жилось куда лучше…